Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - [81]
Кадр из фильма «Журавушка», реж. Н. Москаленко, 1968
Кадр из фильма «Журавушка», 1968
Собственно, с этого фильма можно вести отсчет новой религиозной эстетики в художественном кино. Вообще, во второй половине 1960-х гг. советский кинематограф, еще не окончательно придавленный цензурой, оказался в состоянии ставить острые и содержательные вопросы. Появился целый ряд фильмов-размышлений («Иваново детство», реж. А. Тарковский, 1962; «Андрей Рублев», реж. А. Тарковский, 1966; «Журналист», реж. С. Герасимов, 1967; «Братья Карамазовы», реж. И. Пырьев, 1968; «У озера», реж. С. Герасимов, 1970 и др.), в которых проблемы смысла бытия и предназначения человека выходят на первый план.
Интерес к человеку дополняется в кино вниманием к непознанному и таинственному (иррациональному). Один за другим на экраны страны выходят научно-популярные фильмы, обращенные к загадкам человека и его возможностям («Семь шагов за горизонт», реж. Ф. Соболев, 1968, 33,7 млн зрителей; «Индийские йоги, кто они?», реж. А. Серебренников, 1970; «Я и другие», реж. Ф. Соболев, 1971). Сенсацией стала демонстрация в 1970 г. научно-популярного западногерманского фильма «Воспоминания о будущем», поставленного австрийским режиссером Х. Райнлем по книге Э. Дэникена. В фильме шел разговор об истоках человеческой культуры и цивилизации как результате контакта с пришельцами из других миров.
Подобные киноленты способствовали усилению стихийной (народной) религиозности, в том числе в молодежной и интеллигентской среде. Показательным примером в этом отношении является фильм «Деревня Утка» (реж. Б. Бунеев[272], 1976) поставленный в жанре сказки, но выходящий за рамки чисто сказочного сюжета, поскольку в нем грань между реальным и невидимым мирами очень прозрачна. Фильм воспринимается как народное поверье, передаваемое стариками, а в качестве главного героя выступает домовой. Сюжет фильма прост: в деревню к бабушке из города приезжает девочка и попадает в незнакомый, таинственный мир. Кто-то стучит в печи, задумчиво ходит черный кот, дом наполнен звуками и движением. Душой дома является Шишок, которого могут увидеть только дети. Взрослые теряют эту способность и не замечают его. Только бабушка знает, что в доме есть хозяин, который его бережет и о котором тоже нужно заботиться. В киносказке заложены разные смыслы, не только приоткрывающие дверь к старым верованиям и вписывающие их в ткань настоящего. Есть еще размышления о судьбе человека, порывающего связь с родным домом. По сюжету сын перевозит бабушку в город, Шишок не хочет оставаться в пустом доме и едет за своими хозяевами, но не может прижиться в городской квартире, здесь для него нет места. Сказка заканчивается. И даже возвращение домового вместе с хозяйкой обратно в деревню не воспринимается как хороший конец, так как будущего нет ни у деревни, ни у ее жителей.
С этой картиной перекликается фильм «Никудышная» (реж. Д. Асанова, 1980), снятый в более жесткой реалистичной манере. Фильм рассказывает о девочке-подростке со сложной неуравновешенной психикой, которая не может найти взаимопонимания с окружающими. Спасаясь от ее агрессии, родители отправляют девочку в деревню, где она знакомится со стариком-мельником, в представлении местных жителей – колдуном. Умудренный опытом и годами дед, может быть действительно немного колдун, находит общий язык с девочкой и заставляет ее задуматься над своей жизнью и почувствовать жизнь вокруг себя. Все его колдовство, собственно, заключается в умении слышать другого человека и думать о нем.
Фильмы, снятые в 1960–1980-е гг. и фиксирующие проявления религиозности как некоторую норму, охватывают практически все жанры: комедии, драмы, киноповести, мелодрамы. «Деревенское кино», которое, как уже говорилось (см.: п. 3.2 наст. изд.), стало основным каналом отражения проблем села и сельского общества, занимает среди них особое место. Религиозность (официальная и стихийная) рассматривалась как элемент особого мира деревни и была необъемлемой частью ее образа.
Анализ этого обширного массива фильмов весьма непрост, так как эпизоды, в которых прочитываются проявления религиозной жизни можно встретить практически в каждой картине этого периода, но они очень фрагментарны, часто трудноуловимы, хотя и несут важную семантическую нагрузку для понимания характера героев фильма, их образа жизни и поведения. Важен и другой момент – широкое использование кинематографистами позднесоветского времени библейских сюжетов, позволяющих философски интерпретировать актуальные процессы и проблемы. Широкое распространение получает жанр притчи, кино обращается к религиозным таинствам – покаянию и прощению, переводя их в разряд важнейших проблем бытия. Следует отметить и интерес к девиациям в поведении человека, что способствовало созданию целой галереи фильмов о «чудиках».
На основе частотного анализа повторяющихся сюжетов, тем и образов религиозности можно смоделировать ментальную карту сознания советского человека. В этом, собственно, и состоит уникальность художественного кино как источника, оно позволяет выполнить информационный срез общественного сознания, практически недоступный при использовании других источников, в том числе социологических.
