Советская сатирическая печать, 1917-1963 - [5]

Шрифт
Интервал

Истребительный пафос советской сатиры периода гражданской войны и борьбы с иностранными интервентами был направлен прежде всего на разгром внешней и внутренней контрреволюции. «Больше чем драматическое, белое окружение не позволяло нам чистить себя чересчур рьяно»[10],— писал В. В. Маяковский. Советская сатирическая периодика страдала на первых порах теми же ошибками, что и вся советская печать. Своевременная критика этих ошибок и недостатков В. И. Лениным, партией оказала большое влияние на весь последующий процесс развития советской сатиры.

Партия, В. И. Ленин с первых же дней существования Советского государства в условиях беспощадной войны с внешней и внутренней контрреволюцией требовали от советской печати активно влиять на повышение самодисциплины трудящихся, вскрывать и беспощадно клеймить недочеты, язвы хозяйственной жизни страны, чаще апеллировать «к общественному мнению трудящихся для излечения этих язв»[11]. В. И. Ленин призывал «наряду с беспощадным подавлением насквозь лживой и нагло-клеветнической буржуазной прессы» систематически вести работу по созданию «такой прессы, которая бы не забавляла и не дурачила массы политическими пикантностями и пустяками», а выносила бы на суд массы вопросы повседневной экономики, вопросы хозяйственной жизни страны[12]. Советская печать, учил В. И. Ленин, должна объявить революционную войну дезорганизаторам народного хозяйства, выносить на черную доску отсталые фабрики, которые после национализации оставались «образцом разброда, распада, грязи, хулиганства, тунеядства», ловить, изобличать и пригвождать к позорному столбу тех, кто продолжает сохранять капиталистические привычки.

Резко критикуя печать за неумение вести истинно революционную войну со всеми «хранителями традиций капитализма», В. И. Ленин советовал поучиться методам ведения классовой борьбы в печати у буржуазии. «Мы не умеем вести классовой борьбы в газетах так, как ее вела буржуазия, — писал он. — Припомните, как великолепно травила она в прессе ее классовых врагов, как издевалась над ними, как позорила их, как сживала их со света». И здесь же еще и еще раз требовал от печати «деловой, беспощадной, истинно-революционной войны с конкретными носителями зла», систематической огласки, общественной критики, «травли негодного»[13].

«Одна из важнейших задач партийно-советской печати, — говорилось в принятом VIII съездом РКП (б) специальном постановлении «О партийной и советской печати», — разоблачение преступлений разного рода должностных лиц и учреждений, указание на ошибки и недостатки советских и партийных организаций»[14].

Эти советы В. И. Ленина, партии служили практическим руководством для советских сатириков с первых же лет существования Советского государства. Уже на страницах первых советских сатирических журналов можно было найти немало примеров такой деловой, беспощадной и принципиальной критики недостатков хозяйственной жизни страны, ошибок и упущений в работе советского аппарата. Однако подобная тематика начинает играть главенствующую роль лишь после окончания гражданской войны, с переходом страны к мирному строительству. Большую роль в такой тематической перестройке советской сатиры сыграл В. В. Маяковский и сатирический журнал «БОВ».

В. В. Маяковский, особенно остро ощущавший насущную потребность в боевом сатирическом органе, берется за создание журнала сразу же, как только отгремели последние залпы гражданской войны. Вокруг «БОВ» а ему удалось сплотить лучшие силы советских сатириков, работавших в военное время над выпуском «окон» сатиры РОСТА (Д. Моор, В. Дени, М. Черемных, И. Малютин и др.). Первый номер журнала, увидевший свет в апреле 1921 г., являл собой интереснейший образец сатирического издания нового типа. Журнал имел яркое и оригинальное лицо, сильно отличавшееся от всех предшествующих изданий подобного рода, что свидетельствовало об усиленных поисках его создателями правильных путей формирования сатирической прессы. Четкое понимание основных политических задач дня, активное вмешательство в жизнь, глубокая принципиальность и непримиримость к недостаткам — все это в сочетании с высокими художественными достоинствами издания ставит «БОВ» в число наиболее ярких явлений советской сатирической журналистики на заре ее существования. Сатирическое кредо, декларированное в журнале, все содержание «БОВ» а свидетельствовало о правильном понимании его организаторами задач советской сатиры.

Первый номер рисовал многообещающие перспективы. Однако продолжения не последовало. Издание прекратилось, едва успев появиться. Маяковскому и его товарищам по РОСТА пришлось отказаться от задуманных планов и вновь вернуться к «рукописной» деятельности в «окнах» сатиры. Причины неудачи, постигшей талантливый коллектив сатириков, следует искать, по-видимому, все в тех же объективных трудностях, с которыми пришлось столкнуться и их предшественникам. Материально-технические затруднения затянули выход первого номера «БОВ» а более чем на два месяца. Тематика журнала в значительной степени не отвечала уже злобе дня, отставала от жизни. Прекрасно понимали этот недостаток журнала и читатели, и сами организаторы «БОВ» а. Продолжать в таких условиях выпуск сатирического издания было бессмысленно.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.