Советская литература: мифы и соблазны - [165]
Соответственно, и русский рэп имеет другую природу. Рэп по-американски, который пришел из черных кварталов, который, как считается, родился в Бронксе, рассказывает чаще всего об агрессии, об ужасах жизни, о расизме, наркотиках, о культе насилия. Потому что что́ же еще делать бедным людям, загнанным в черное гетто?
В этой загнанности есть большая доля лицемерия. Уроженец Бронкса, особенно черный, которому совершенно не нужно работать, потому что он может жить на пособие, выбирает такой образ жизни сугубо добровольно. Все эти жалобы были актуальны для 1870-х годов, но уже в 1970-е годы воспринимались как чистая литература. И тем не менее рэп нажил на свою голову неприятности, когда началась реальная, а не просто фейковая война двух побережий, когда Западное побережье породило собственные варианты рэпа, а Восточное стало утверждать, что западные рэперы – жалкие плагиаторы. В результате лидер Западного побережья Тупак Амару Шакур пал жертвой этих разборок, а через два года Орландо Андерсон, которого обвиняли в его убийстве, тоже был застрелен. В рэпе появились наконец свои герои.
Что касается рэпа в России, то тематика социальной борьбы и угнетения появилась в нем сравнительно недавно. Русский рэп начиная с 1984 года, когда куйбышевский диск-жокей студенческой дискотеки Александр Астров совместно с группой «Час пик» записал первый советский альбом под названием «Рэп», и в исполнении тогдашнего Сергея Минаева, и в исполнении более поздних исполнителей, таких как Нойз (Noizе MC, Иван Алексеев), отличался какой-то одухотворенностью, правильностью и глубокой моральностью. Однажды движение «Наши» заказало Нойзу свой гимн, на что тот ответил совершенно издевательской песней «Наше движение». Вот это здоровье душевное, которое в русском рэпе с самого начала бросалось в глаза, объясняется тем, что русская поэзия по природе своей – поэзия созидательная, ликующая и торжествующая. В ней есть, конечно, и мрачные, пессимистические нотки, но в основном она упивается своей мощью, она восхищается своей неубиваемостью. И то, что поэзия русского рэпа по определению поэзия довольно веселая, довольно насмешливая и по большей части культивирующая добрые чувства, – явление удивительное. В самое гнойное российское время единственный остров жизнерадостности, который где-то остался, как ни странно, – русский рэп. Когда вся страна демонстративно сходила с ума, русский рэп взял на себя отстаивание простых ценностей. И если в роке всегда есть несколько болезненный надрыв, то в русском фанке и русском рэпе всегда присутствует какой-то веселый прикол. Не говоря уже о том, что русский мат – это ведь дело тоже веселое. Если последние слова Тупака Амару были действительно fuck you! – и это было предельным выражением его жизненной позиции, то в русском рэпе fuck означает просто fuck.
Моя любимая группа «25/17» отличается в этом смысле, пожалуй, даже избыточной моральной нормальностью. Уже название ее отправляет нас к Ветхому Завету, к двадцать пятой главе семнадцатому стиху Книги пророка Иезекииля:
Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведет слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо он и есть тот, кто воистину печется о ближнем своем и возвращает детей заблудших.
Поэтому большинство текстов «25/17» проповедуют такие вещи, как здравый смысл и моральная ответственность, культ которых давно уже утрачен в России всеми остальными искусствами. Самая их замечательная песня – «Голова, чтобы думать» (2016) с припевом:
Вечная полемика о том, является ли рэп поэзией, на мой взгляд, совершенно бессмысленна, потому что это поэзия, утверждающая свое существование в новой для себя сфере. Я не зря сказал, что русская поэзия постоянно вытесняется куда-то. Вытесняется прежде всего государством. Потому что для государства поэзия как самое нравственное, как самое гармоническое занятие – лютый враг. Именно поэтому лирика становится главной мишенью критики в 1920-е годы. Поэзия должна служить делу, требует государство. Хорошо, она переходит в область дела: «Лучших сосок / не было и нет – / готов сосать до старости лет» – Маяковский делает забеги в эту сферу не только для того, чтобы освоить, как он говорит, индустриальную роль искусства. Нет, это совершенно не для него. Для него это новые формы бытования.
Тынянов справедливо пишет о том, что в эпоху 1830-х годов, в эпоху самой черной реакции, поэзия вытесняется в мадригалы, в салонный жанр и выживает там. Точно так же она вытеснялась в рекламу в 1920-е годы, в лозунги в 1930-е, в военные марши в 1940-е. Ее массовое возвращение в 1960-е годы, когда она собирала стадионы, – это реванш подлинной поэзии после советской официозной. Когда из-за цензуры невозможно стало ее свободное существование, поэзия ушла в авторскую песню, в туристскую песню, а потом уже в рок, который дал нам высокие поэтические образцы. Замечательная песня Гребенщикова «Древнерусская тоска» – тоже по манере своей чистый рэп:
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
В книге подробно описан важный период жизни и творчества Владимира Набокова. В США он жил и работал с 1940 по 1958 год, преподавал в американских университетах, занимался энтомологией и, главное, стал писать по-английски. Именно здесь, после публикации романа “Лолита”, Набоков стал всемирно известным писателем. В книге приводится много документов, писем семьи Набоковых, отрывков из дневников, а также описывается жизнь в Соединенных Штатах в сороковые и пятидесятые годы и то, как она находила отражение в произведениях Владимира Набокова.
«Божественная комедия» Данте Алигьери — мистика или реальность? Можно ли по её тексту определить время и место действия, отождествить её персонажей с реальными людьми, определить, кто скрывается под именами Данте, Беатриче, Вергилий? Тщательный и придирчивый литературно-исторический анализ текста показывает, что это реально возможно. Сам поэт, желая, чтобы его бессмертное произведение было прочитано, оставил огромное количество указаний на это.
Данное исследование частично выполняет задачу восстановления баланса между значимостью творчества Стругацких для современной российской культуры и недополучением им литературоведческого внимания. Оно, впрочем, не предлагает общего анализа места произведений Стругацких в интернациональной научной фантастике. Это исследование скорее рассматривает творчество Стругацких в контексте их собственного литературного и культурного окружения.
Проблема фальсификации истории России XX в. многогранна, и к ней, по убеждению инициаторов и авторов сборника, самое непосредственное отношение имеет известная книга А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В сборнике представлены статьи и материалы, убедительно доказывающие, что «главная» книга Солженицына, признанная «самым влиятельным текстом» своего времени, на самом деле содержит огромное количество грубейших концептуальных и фактологических натяжек, способствовавших созданию крайне негативного образа нашей страны.
Особая творческая атмосфера – та черта, без которой невозможно представить удивительный город Одессу. Этот город оставляет свой неповторимый отпечаток и на тех, кто тут родился, и на тех, кто провёл здесь лишь пару месяцев, а оставил след на столетия. Одесского обаяния хватит на преодоление любых исторических превратностей. Перед вами, дорогой читатель, книга, рассказывающая удивительную историю о талантливых людях, попавших под влияние Одессы – этой «Жемчужины-у-Моря». Среди этих счастливчиков Пушкин и Гоголь, Бунин и Бабель, Корней Чуковский – разные и невероятно талантливые писатели дышали морским воздухом, любили, творили.
«Во втором послевоенном времени я познакомился с молодой женщиной◦– Ольгой Всеволодовной Ивинской… Она и есть Лара из моего произведения, которое я именно в то время начал писать… Она◦– олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. По ней незаметно, что она в жизни перенесла… Она посвящена в мою духовную жизнь и во все мои писательские дела…»Из переписки Б. Пастернака, 1958««Облагораживающая беззаботность, женская опрометчивость, легкость»,»◦– так писал Пастернак о своей любимой героине романа «Доктор Живаго».
Знаменитая лекция Быкова, всколыхнувшая общественное мнение. «Аркадий Гайдар – человек, который во многих отношениях придумал тот облик Советской власти, который мы знаем. Не кровавый облик, не грозный, а добрый, отеческий, заботливый. Я не говорю уже о том, что Гайдар действительно великий стилист, замечательный человек и, пожалуй, одна из самых притягательных фигур во всей советской литературе».
«Как Бунин умудряется сопрячь прозу и стихи, всякая ли тема выдерживает этот жанр, как построен поздний Бунин и о чем он…Вспоминая любимые тексты, которые были для нас примером небывалой эротической откровенности»…
«Нам, скромным школьным учителям, гораздо приличнее и привычнее аудитория класса для разговора о русской классике, и вообще, честно вам сказать, собираясь сюда и узнав, что это Большой зал, а не Малый, я несколько заробел. Но тут же по привычке утешился цитатой из Маяковского: «Хер цена этому дому Герцена» – и понял, что все не так страшно. Вообще удивительна эта способность Маяковского какими-то цитатами, словами, приемами по-прежнему утешать страждущее человечество. При том, что, казалось бы, эпоха Маяковского ушла безвозвратно, сам он большинством современников, а уж тем более, потомков, благополучно похоронен, и даже главным аргументом против любых социальных преобразований стало его самоубийство, которое сделалось если не главным фактом его биографии, то главным его произведением…».
Смерть Лермонтова – одна из главных загадок русской литературы. Дмитрий Быков излагает свою версию причины дуэли, объясняет самоубийственную стратегию Лермонтова и рассказывает, как ангельские звуки его поэзии сочетались с тем адом, который он всегда носил в душе.