Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [40]
Ж.-В. Сованьярг поддержал высказывания Раша. Он подчеркнул «ту заинтересованность, которую вызвали у западных держав советские предложения, внесенные на прошлом заседании (10 декабря 1070 г. — Р. Д.), и то разочарование, которое у них вызвала последняя встреча советников (13 января 1971 г. — Р.Д,)»[327].
Р. Джеклинг заявил, что у него практически нет дополнений к высказываниям Раша. Однако он подчеркнул озабоченность его правительства в связи с событиями на автостраде. Джеклинг сказал, что он не может понять, каким образом вообще могут иметь место подобные серьезные инциденты и убежден в том, что они серьезно влияют на обстановку переговоров. Джеклинг подчеркнул, что рассматривает эти нарушения как «совершенно неоправданные»[328].
П. А. Абрасимов напомнил, что 10 декабря 1970 г. три посла назвали советские предложения, внесенные в этот день, интересными и полезными. «Мы рассчитывали, — продолжал он, — что на сегодняшнем заседании западные коллеги будут иметь возможность коснуться как вопросов гражданского транзита, интересующего их, так и вопросов, интересующих нашу сторону. Однако мы до сих пор не получили ответа по вопросам, поставленным 10 декабря, а то, что было сказано сегодня, вызывает подлинное разочарование»[329].
Абрасимов добавил, что на встрече советников послов 13 января представители западной стороны не смогли добавить чего-либо нового к известной позиции трех держав.
Советский посол отметил, что настало время для перевода всей работы послов в конкретную плоскость и выработки соответствующих формулировок и сбалансированных решений.
Абрасимов сказал, что советская сторона хотела бы, чтобы три посла изложили свои соображения в первую очередь по вопросам федерального присутствия в Западном Берлине, которые ставятся им на протяжении нескольких встреч и еще не получили удовлетворительного ответа. При этом имелись в виду заседания комитетов и фракций бундестага и бундесрата, деятельность филиалов и ведомств государственных учреждений ФРГ в Западном Берлине, запрет неонацистской и другой враждебной деятельности, соблюдение союзнических решений о демилитаризации[330].
Советская сторона, отметил Абрасимов, не раз подчеркивала, что параллельный прогресс в обсуждении вопросов, представляющих главный интерес для участников переговоров, является наиболее целесообразным способом ведения дела.
По словам Абрасимова, советская сторона проявляет настойчивость в достижении достаточно полной договоренности о свертывании федерального присутствия в Западном Берлине не потому, что она ищет для себя односторонних выгод, хочет в чем-то затронуть интересы трех держав или нанести ущерб законным нуждам и потребностям западноберлинского населения, а только ввиду объективной необходимости добиться здесь действительной нормализации обстановки. Руководствуясь этим, продолжал Абрасимов, советская сторона по договоренности с ГДР изложила возможность практических улучшений в распорядке гражданского транзита по наземным коммуникациям между Западным Берлином и ФРГ, а также обозначила возможности практических улучшений и облегчений в связях между Западным Берлином и ГДР, включая ее столицу. Договоренность по этим вопросам, не выходя за рамки четырехсторонних соглашений и решений, которые не должны затрагиваться, означала бы изменения в существующем положении в интересах западноберлинского населения и могла бы сыграть важную роль в оздоровлении обстановки в центре Европы[331].
Абрасимов заявил, что устранить трения и напряженность в этом районе — совместная цель всех участников переговоров и каждый должен внести в ее достижение свой вклад в той части, в которой это от него зависит. Вместо этого, сказал советский посол, мы выслушали сегодня пространные заявления послов США и Англии по поводу мнимых затруднений в военном транзите. Позиция СССР в вопросах военного транзита хорошо известна и никаких изменений не претерпела. Это было сразу же заявлено представителям трех держав, обратившимся в советское посольство в Берлине в связи с техническим недоразумением, имевшем место 12 января 1971 г. Советская сторона считает этот вопрос исчерпанным и не понимает, каким целям служат его повторные постановки и нагнетание различных слухов в западной печати[332].
Касаясь вопросов гражданского транзита, затронутых в выступлениях западной стороны, Абрасимов заметил, что предложения трех держав направлены не на улучшение в этой области, а на фактическое открытие границы между ФРГ и ГДР и Западным Берлином. Из четырехсторонних документов, продолжал он, ясно следует, что в транзитном сообщении с Западным Берлином должен существовать и существует разрешительный режим, а контроль за его осуществлением является прерогативой советской стороны. Выдвигаемые же тремя послами предложения выходят за рамки четырехсторонних решений. Речь должна идти о практических улучшениях ситуации, которые не затрагивали бы юридических позиций сторон. Руководствуясь этим, СССР и внес предложения об упрощении процедур контроля, об ускорении движения, расширении его объема, которые, в случае их осуществления, означали бы действительные, практические улучшения распорядка гражданского транзита лиц и грузов по коммуникациям ГДР. «Именно о практических улучшениях, — подчеркнул Абрасимов, — и ни о чем другом, мы готовы говорить с нашими коллегами и искать приемлемые для всех участвующих и заинтересованных сторон решения»
