Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [38]

.

Абрасимов обратил внимание Раша на то, что, судя по его высказываниям, «создается впечатление, что западные державы хотят все взять и ничего не дать взамен. Правительство Никсона делает большую ошибку, пытаясь объединит все существующие между нами спорные вопросы, поскольку, естественно, сразу, одновременно решить их нельзя. Однако нахождение решения по проблеме Берлина отдельно могло бы содействовать достижению успеха и по другим проблемам, что в свою очередь благоприятно сказалось бы на атмосфере в отношениях между нашими странами»[313]. Абрасимов попросил Раша назвать приблизительные сроки, которые устанавливают для себя западные державы в деле достижения соглашения по Западному Берлину.

Раш ответил, что правительство США искренне желает снятия напряженности вокруг Берлина, но только при условии, что он снова не превратится в результате разрешения рассматриваемых проблем «в источник другого типа трений». Однако, ввиду того, продолжал Раш, что Брандт начал чрезмерно активно осуществлять свою восточную политику, ситуация с ведением переговоров изменилась, и четырем державам теперь нужно решать берлинский вопрос в связи с другими важными проблемами, в том числе с созывом общеевропейского совещания и переговорами об ограничении стратегических вооружений. Раш еще раз указал на серьезные расхождения в позициях сторон на переговорах о Западном Берлине. Он высказал предположение, что «удовлетворительное решение берлинских дел может быть достигнуто при нынешнем подходе в течение 5–6 лет»[314]. Раш снова заявил, что «источник напряженности сохранится, если не будут обеспечены тесные связи Западного Берлина с ФРГ, от чего зависит жизнеспособность этого города». Подчеркнув различие подходов США и СССР ко всем современным проблемам, он сказал, что нельзя рассчитывать на быстрое разрешение берлинского вопроса без участия всех заинтересованных правительств. Согласно его утверждению, «Никсон желает найти правильное решение берлинской проблемы», о чем известно Рашу лично «ввиду его большой близости к президенту»[315].

После этих высказываний Раша Абрасимов сказал, что ждет его предложений на встрече 19 января 1971 г. и надеется на прогресс этой встречи[316].

Раш, однако, заявил, что нельзя рассчитывать на успех встречи 19 января ввиду занятия советской стороной более жесткой позиции на встрече экспертов по вопросу транзита опломбированных поездов, что, по его мнению, нарушило то взаимопонимание, которое вызвали предложения советского посла от 10 декабря 1970 г. Кроме того, он сослался на нарушения в движении транспорта на автобане в последнее время, что, по его словам, тоже подрывало перспективы на успех при обсуждении берлинских проблем и не могло быть не отражено в его следующем выступлении на встрече послов[317].

Таким образом, накануне первой после рождественско-новогоднего перерыва встречи послов между СССР и западными державами сохранялись острые противоречия по ряду основных аспектов проблемы Западного Берлина. Сдвинуть переговоры с мертвой точки могли только новые компромиссные предложения обеих сторон.

Глава IV. Западный проект договоренности от 5 февраля 1971 г

4.1. Содержание проекта договоренности трех держав

Тринадцатая встреча четырех послов состоялась, как и было намечено, 19 января 1971 г. Председательствовал на ней К. Раш. Открыв встречу, он выразил надежду, что перерыв в заседаниях дал послам возможность обсудить с их правительствами положение, которое сложилось на переговорах после 9 месяцев работы. По словам Раша, «три западные державы намерены сделать все возможное, чтобы добиться успешного завершения… переговоров»[318].

После этого американский дипломат высказал советскому послу озабоченность «в связи с теми инцидентами, которые имели место на автострадах на прошлой неделе в отношении военного транзита союзников. Второй раз за время переговоров действия, которые назывались недоразумением, вели к попыткам ограничить доступ союзников. Хотя сам советский посол заверял, что военный транзит будет осуществляться бесперебойно и не является предметом переговоров, три державы усматривают в том, что произошло на автостраде, в качестве помех военному транзиту, которые создают в одностороннем порядке и произвольно советские военные власти». Западные державы, продолжал Раш, не могут согласиться «с подобными помехами и с изменением установленной процедуры движения, попытки нарушения которой имели место на автостраде Берлин — Хельмштедт. Мы полагаем, что в будущем таких затруднений чиниться не будет»[319].

Посол США в ФРГ заявил также об озабоченности, которую испытывают три державы в связи с тем, что во второй раз за последние три недели имели место помехи и в гражданском сообщении. Раш напомнил, что правительства трех держав уже высказывали свое мнение правительству СССР по этому вопросу. Он выразил надежду, что советская сторона со всей серьезностью отнесется к этому высказыванию в будущем. Трудно понять, продолжал Раш, как это может содействовать переговорам, когда преднамеренно раздуваются действия, которые не влияют на статус Западного Берлина, и превращаются в политическую проблему только потому, что они касаются связей города с ФРГ. Эти помехи безусловно влияют на ход переговоров. Договоренность о принципах соглашения невозможна до тех пор, пока не будет налажено беспрепятственное передвижение в западные сектора. «Три державы, — подчеркнул посол США в ФРГ, — не могут также согласиться с тем, что помехи на путях сообщения не будут чиниться только тогда, когда положение в западных секторах будет соответствовать взглядам лишь одной из сторон»