Совет юстиции - [18]

— Старая ложь! — угрюмо повторил Бартоломью.

— Поэтому комендант придумал необычный план — решил предложить взятку. Дело было рискованное, и в девяноста девяти случаях из ста из этой затеи ничего бы не вышло. Да, думаю, я назвал правильное соотношение… Но хитрый старик комендант знал, с кем имеет дело.

— Нет нужды продолжать, — сказал Бартоломью.

— Они не стали обмениваться письмами, — не обращая внимания на его слова, продолжал Манфред. — Наш офицер был слишком коварен для этого. Но было решено, что ответ свой он даст так…

Человек в маске раскрыл ладонь, и Бартоломью увидел два зерна, одно красное, другое черное.

— Черное зерно означало отказ, красное — согласие. Условия нужно было нацарапать на зерне иголкой… Они сошлись на сумме 1000 фунтов.

Бартоломью промолчал.

— Такую же сумму мы предлагаем и вам за то, что вы станете время от времени снабжать нас информацией о действиях Красной сотни.

— А если я откажусь?

— Вы не откажетесь, — спокойно ответил неизвестный в маске. — Вам нужны деньги, и даже сейчас вы уже думаете о том, как порвать с друзьями.

— Вам столько обо мне известно, что… — передернув плечами, начал бывший капитан, но не договорил.

— Мне многое известно. Например, мне известно, что вы собираетесь как можно скорее бежать из страны… Кстати, вы знаете, что «Лука Вуэрманн» застрял в Неаполе из-за течи в паровом котле?

Бартоломью оторопел, и было от чего — никто, кроме него самого, не мог знать, что «Лука Вуэрманн» был именно тем судном, на которое он надеялся пересесть в Суэце.

Манфред, увидев его изумление, улыбнулся.

— Я не хочу строить из себя ясновидца, — сказал он. — Если честно, это всего-навсего удачная догадка. И все же вы должны отказаться от задуманного путешествия. Для успеха нашего дела необходимо, чтобы вы остались в Англии.

Бартоломью закусил губу. Подобное развитие событий не совсем совпадало с его намерениями. Он сделал вид, что улыбнулся.

— Ну что ж, необходимо значит необходимо, — охотно откликнулся он. — И, раз уж я согласился, могу ли я узнать, с кем имею честь? И коль теперь я буду вашим тайным агентом, могу я увидеть лица своих работодателей?

Манфред презрительно рассмеялся.

— Вас нам представлять не нужно, — холодным голосом сказал Манфред, — но в свои тайны вас посвящать мы не собираемся. Суть нашей сделки в том, что вы доверитесь нам, а не мы вам.

— Но я ведь должен хоть что-то знать, — упрямо повторил Бартоломью. — Что я должен делать? Куда мне слать доклады? Как мне будут платить?

— Деньги получите, когда работа будет выполнена. — Тут Манфред протянул руку к стоящему рядом с ним маленькому столику, и в тот же миг комната погрузилась в темноту.

Предатель отскочил назад, сам не понимая, чего испугался.

— Не нужно бояться, — произнес голос.

— Что это значит?! — воскликнул Бартоломью и сделал шаг вперед.

И вдруг он почувствовал, что пол под ним проваливается, он попытался отпрыгнуть назад, но потерял равновесие и с криком полетел вниз. Ему показалось, что падение было бесконечным…

— Просыпайтесь! Давайте, давайте.

Кто-то тряс его за плечо. Бартоломью почувствовал, что лицо ему обдувает ледяной ветер. Он поежился и открыл глаза. Первым, что он увидел, был железный верблюд с грузом на спине. Мозг его был словно в тумане, поэтому он не сразу сообразил, что это декоративный подлокотник скамейки. Потом он увидел темно-серые грязные камни тротуара и наконец сообразил, что сидит на скамье на набережной Темзы. За плечо его тряс полицейский.

— Ну же, сэр… Вот так-то лучше.

Он с трудом поднялся. Оказалось, что на нем меховая шуба, чужая.

— Как я сюда попал? — сдавленным голосом спросил он.

Полицейский от души рассмеялся.

— Вот уж не знаю! Могу только сказать, что десять минут назад вас здесь точно не было.

Бартоломью запустил руку в карман и обнаружил там кое-какую мелочь.

— Остановите такси, — попросил он хрипловатым голосом, и его просьба была выполнена.

Оставив довольного полицейского радоваться, что утреннее дежурство прошло не впустую, он поехал домой. Каким чудом он попал на набережную? Он вспомнил людей в масках, вспомнил, как в комнате неожиданно погас свет и как под ним провалился пол… Наверное, он потерял сознание, хотя совершенно не помнил, чтобы ударился об пол, да и травм никаких у него как будто не было. Тут ему начало смутно вспоминаться, как кто-то велел ему дышать глубже, и что после этого он почувствовал тошнотворный сладкий запах… и все, на этом воспоминания обрывались.

Он был в чужой шубе! Бартоломью сунул обе руки в карманы и обнаружил письмо, написанное на необычной зеленовато-серой бумаге. Если бы он только знал, что по такой вот бумаге во всей Европе узнают почерк «Четверых благочестивых».

Письмо, даже, скорее, записка была краткой, без единого лишнего слова:

«Преданная служба будет вознаграждена. Если предадите — натянутая сеть больше не спасет вас».

Он снова содрогнулся. Но затем собственное бессилие и беспомощность привели его в ярость, слабым голосом он негромко выругался.

Где происходил тот разговор, он не знал. Когда его везли в закрытой машине, он попытался было проследить маршрут, но сбился и в конце концов запутался. Каким образом «Четверо благочестивых» будут передавать ему инструкции, он тоже не имел представления, но не сомневался, что они найдут способ.