Совесть. Происхождение нравственной интуиции - [16]

У млекопитающих и птиц в основе социального поведения вообще и нравственного поведения в частности лежит привязанность к матери, а в некоторых случаях — к отцу, к родне и друзьям. Эта базовая платформа не зависит от физических особенностей организма, она с одинаковым успехом функционирует и у китов, которые всю жизнь проводят в воде, и у обезьян, скачущих по деревьям. Приспособление к условиям среды поражает разнообразием, у каждого вида имеется присущая только ему совокупность социальных стилей, позволяющих вполне благополучно дожить до того, чтобы передать свои гены потомству. Например, мармозетки и обезьяны прыгуны, в отличие от, скажем, шимпанзе и бонобо, растят потомство совместно (родительские обязанности выполняют и самец, и самка) и образуют устойчивые пары. В стае волков или сурикатов лишь одна семья с детенышами, в отличие от бабуинов. У шимпанзе самки по достижении половой зрелости, как правило, покидают стадо, у бабуинов так поступают самцы. Представители многих видов, таких как бурые медведи и орангутаны, не образуют сообществ, их социальные отношения ограничиваются брачными играми, спариванием и заботой о детенышах. И так далее; список длинный и восхитительно разнообразный[49]. Надстройка на платформе базовой привязанности может меняться, приспосабливаясь к требованиям внешней среды, создавая специфические для каждого вида модели привязанности.

Почему у человека такая большая кора?

Социальность у млекопитающих качественно отличается от того, что мы наблюдаем у общественных животных, не имеющих коры мозга, таких как пчелы, термиты и рыбы. Она более гибкая, менее рефлексивная и более чувствительна к ограничениям внешней среды, а следовательно, острее реагирует на объективную реальность. Она учитывает и краткосрочную, и долгосрочную перспективу. Социальный мозг млекопитающих позволяет им ориентироваться среди себе подобных благодаря знанию их намерений и ожиданий. Их язык тела эволюционировал настолько, что выражает чувства и цели, а эволюционировавший мозг способен эти сигналы расшифровывать. У некоторых млекопитающих мозг позволяет накапливать знания из поколения в поколение, передавая молодняку опыт предков. Эта обычная для человека практика, хотя и в меньшей степени, наблюдается у шимпанзе и некоторых видов птиц[50]. У млекопитающих такое поведение во многом связано с корой головного мозга.

Последний общий предок гоминин и шимпанзе жил от 5 до 8 млн лет назад. То есть эволюционное развитие шимпанзе после отделения от этой общей ветви длится столько же, сколько у гоминин[51]. Мозг гоминин, особенно кора, за это время невероятно вырос в объеме. Мозг шимпанзе остался примерно таким же, как был. Мозг Homo sapiens крупнее мозга шимпанзе почти втрое.

За такое значительное увеличение размеров мозга гомининам приходится платить — либо изыскивая дополнительные энергоресурсы, либо снижая энергопотребление. Скорее всего, поворотным моментом в поведении, позволившим мозгу гоминин существенно превзойти в размерах мозг шимпанзе, причем по эволюционным меркам довольно быстро, стало умение готовить пищу на огне. Шимпанзе не используют огонь и не стряпают. Связь между размерами мозга и термической обработкой пищи предположил антрополог Ричард Рэнгем[52], которого затем поддержала анатом Сюзана Эркулано-Хузель[53]. Основанием для предположения послужили данные, свидетельствующие о том, что термически обработанное мясо и коренья калорийнее и питательнее сырых[54]. Первые гоминины, скорее всего Homo erectus, начали использовать огонь около 1,5 млн лет назад, задолго до того, как около 300 000 лет назад появился Homo sapiens. Не исключено, что именно этот навык позволил гомининам расплатиться за бурный рост числа нейронов в мозге.

Само по себе увеличение размеров коры могло произойти не столько в силу необходимости, сколько благодаря новой возможности, то есть скорее дополнительные калории, обеспеченные готовкой, позволили нейронам разрастаться, чем это было вынужденным приспособлением к требованиям среды. Вполне вероятно, что генетические изменения, ведущие к увеличению числа нейронов коры, возникают довольно часто и легко, но если энергозатраты на эти дополнительные нейроны покрыть не удается, носитель генетических изменений преуспеет меньше, чем другие представители того же вида[55]. Интеллектуальное превосходство над собратьями не принесет никакой пользы, если вы не способны обеспечить достаточно калорий для питания своего мозга.

Таким образом, согласно этой гипотезе, когда приготовление пищи на огне стало покрывать энергетические счета за дополнительные нейроны, гоминины, которым посчастливилось иметь более крупный мозг, смогли выживать и размножаться. Вероятно, эти нейронные излишества и позволили таким гомининам, как Homo erectus и Homo neandertalensis, использовать увеличенный мозг для более сложных в социальном отношении действий, чем добыча корма день напролет. Избавившись от необходимости рыскать от рассвета до заката в поисках еды, что приходится делать шимпанзе, они получили свободное время, которое можно было посвящать сказаниям, рисованию, строительству лодок, музыке и изготовлению сложных орудий.