Совесть - [20]

— Есть у вас такой ученик — Тимофей Горелых?

— Натворил что-нибудь? — насторожился директор.

— С финкой на одного гражданина кидался.

Директора аж в краску бросило. Ну, вызвали, конечно, Тимку. Прямо с урока сняли. Милиционер спрашивает:

— Было такое? Кидался ты с финкой на гражданина Мальцева в деревне Дудинка?

— Нет, — говорит Тимка. — Не кидался.

— То есть как не кидался? Вот же заявление от гражданина Мальцева…

— Не кидался, — говорит Тимка. — А так… слегка пригрозил…

Ну, в общем, выяснилась такая история. Тимка жил в этой Дудинке летом у бабушки. Однажды вечером идёт он по дороге, видит, на обочине женщина сидит, охает, левой рукой за грудь держится.

— Вам плохо? — говорит Тимка.

— Заболела, — шепчет женщина. — В больницу бы… Однако не дойти…

А дорога пустынная, машины по ней редко ходят. Одна появилась, женщина подняла руку, но машина проскочила мимо, даже скорости не убавила. Потом грузовик мелькнул и тоже не остановился.

— Ладно! — нахмурился Тимка.

Стоит около женщины. Наконец из-за поворота «Волга» выскочила. Тимка сразу посреди дороги стал, руку, как регулировщик, поднял.

— Стой!

Машина, скрипнув тормозами, остановилась.

— Чего хулиганишь? — сердится водитель. — Сойди с дороги!

А Тимка:

— Вот женщина заболела. Свезите в больницу.

— Не по пути, — говорит водитель. — И вообще… Может, у неё заразное. Тут спецтранспорт нужен.

Хочет ехать дальше. А Тимка не уходит с дороги.

— Вы обязаны, — говорит, — отвезти. Как вам не стыдно!

— Ты меня не стыди! — рассердился водитель. — Я тебя знаю. У бабки Анфисы живёшь. Вот я ей пожалуюсь. А ну, с дороги!..

Тогда Тимка вынул из кармана перочинный ножик.

— Ты что? Убьёшь меня? — усмехается водитель. Но сам, между прочим, побледнел.

— Убивать не буду, — говорит Тимка. — А шину проколю. Из принципа проколю. Честное пионерское…

— Я жаловаться буду! — раскипятился водитель.

Но, в общем, всё-таки отвёз больную.

…Выслушали милиционер и директор эту историю, переглянулись.

— Н-да, — говорит директор. — Однако… Всё-таки… Если все будут за ножи хвататься…

— Угрожать запрещено, даже словами. А тем более холодным оружием, — говорит милиционер. — Придётся тебе проследовать…

Отвёл Тимку в отделение. Долго там беседовали с ним. В конце концов взяли слово, что больше ножом махать не будет. Отпустили…

Да мало ли подобных «подвигов» числилось за Тимкой?! У него прямо-таки талант особый: обязательно, хоть раз в неделю, да впутается в какую-нибудь историю. «Исторический ребёнок»! И совсем не все Тимкины дела оканчивались благополучно.

Однажды, на майские праздники, спускался Тимка по своей лестнице. Подошёл к четырнадцатой квартире, уже руку поднял, чтобы позвонить, — там у него дружок Володька жил, — да вспомнил, что Володька вместе с родителями на собственном «москвиче» в Ригу укатил.

Хотел дальше вниз идти, вдруг слышит: за дверью — голоса. Тихие, приглушённые голоса…

Вот номер! Кто бы это? Ведь у Володьки в квартире никого не осталось? Факт! Пустая квартира…

«Так, — подумал Тимка. — Воры…»

Прислушался. Точно — голоса. Один — грубый такой, словно из бочки. Другой — потоньше. Мигом скатился Тимка вниз, разыскал дворника.

— Быстрей! — говорит. — В четырнадцатой воры! Я на лестнице покараулю, чтобы не удрали. А вы зовите на помощь.

Сам опять на лестницу. На всякий случай на один пролёт выше поднялся, чтобы воры, если выйдут, не заметили его. Ждёт.

Вскоре пришли дворник с топором, кочегар из котельной. За ними ещё двое жильцов.

— Слышите? — шепчет Тимка и глаза по-куриному прикрывает. — Голоса… А Володька-то со своими уехал.

— Точно. Уехали, — шёпотом подтверждает дворник. — И со мной попрощались.

Прислушались. Да, голоса. И говорят тихонько, таятся, значит.

— Ломайте замок, — шепчет Тимка. — Схватим их!

Но дворник замахал рукой. Прислонился к двери. Слушает. Потом вдруг как захохочет! Гулко, на всю лестницу.

— Это ж радио! — кричит. — Выключить забыли!

И тут, как нарочно, сквозь дверь музыка загремела.

После этого Тимке на дворе прохода не было. «Великим сыщиком» его дразнили.

Да разве только в этой истории попал Тимка впросак?! А как он в люке ключи вылавливал? А как его однажды с вышки снимали?!

Поэтому-то я и поспешил с волейбольной площадки на стройку. Что там Тимка ещё выкинул?

* * *

Возле огромных ног башенного крана толпились люди. Среди них я сразу увидел Тимку, хотя ростом он был, пожалуй, меньше всех. Он суетился, махал руками и так пронзительно верещал, ну прямо петух.

Прораб — дюжий дядька в кирзовых сапогах и синей холщовой куртке, — рубя воздух рукой, сердито говорил:

— Нет, вы скажите: стройка у меня или детсад? Тут раствора нехватка, каменщики простаивают, сборного железобетона не завезли. Забот — полон рот, и ещё — здрасте — пацаны лезут…

— А деревья зачем калечить? — не слушая его, надсаживался Тимка. — В позапрошлом году ямы копали, сажали, ухаживали, поливали. И вот, пожалуйста! — Тимка ткнул пальцем в ствол тополя.

Я поглядел: кожа с тополиного бока содрана с «мясом». Висят нежные белые лохмотья.

Чем это так?

Посмотрел — на соседних тополях такие же рваные отметины и на такой же высоте. А между деревьями глубокая колея. А, понятно! Это грузовики своими бортами с металлическими запорами шаркали по деревьям.