Совершенно секретно - [4]

— Господа, — сказал он, — вам, надеюсь, известны эти штампы на ваших папках? Они означают высшую секретность. При разглашении или утрате материалов, независимо от того, какие обстоятельства к этому привели, военный суд вряд ли найдёт смягчающие вину обстоятельства… Благодарю вас, господа.

Все встали. Выходили по одному. Неторопливо и безмятежно, будто случайно встретились в кафетерии и теперь направляются по своим делам.

Майор Коллинз уже стоял в дверях, когда полковник Рокк позвал его:

— Минуточку, майор!

Коллинз вернулся в конференц-зал. Он не казался удивлённым.

— Слушаюсь, сэр.

Полковник Рокк смотрел на Коллинза с явным неодобрением. Этот мускулистый майор — одна из главных карт в игре, но полковник почти не сомневался, что майор доставит ему ещё немало огорчений.

— Вам нанесли порядочный урон, майор? — спросил полковник.

Коллинз устало повёл плечами. Генерал строго взглянул на Коллинза.

— Вы не ответили на вопрос полковника, Коллинз. Что, в Вюрцбургском центре «прокол»?

— Я не уверен…

Генерал посмотрел на Рокка. Тот снял очки в тяжёлой роговой оправе и старательно протирал стёкла.

— А вот я считаю это возможным, — заметил полковник.

Коллинз закусил губу.

— Простите, господа, но я чувствую, что…

Генерал недовольно прищурил глаза.

— А нас не интересует то, что вы чувствуете, майор. Приведите в порядок свои берлинские дела, затем возвращайтесь в Вюрцбург и вооружитесь увеличительным стёклышком… Если в Вюрцбурге «прокол», Коллинз, то отвечать придётся вам.

Коллинз устало выпрямился.

— Слушаюсь, сэр!

Он быстро вышел, жилка на лбу опять задрожала. Генерал, провожая его взглядом, заметил:

— Никаких подозрений! Удивительно…

Полковник Рокк усмехнулся.

— В нашем деле подозрителен каждый… И это основное правило.

Генерал снова повернулся к окну, вглядываясь в уличную толчею.

— Тогда вот что, полковник. Займитесь-ка Вюрцбургом. Думаю, что это задание как раз для вас.

Ювелирная работа

Хансен знал, что сегодня вечером наступит решительная минута. Капли пота катились по его застывшему, как маска, лицу, будто он занимался тяжкой физической работой. Прямо на ковре в кабинете Коллинза были разбросаны листы бумаги с бесконечными колонками пятизначных цифр. Вновь и вновь Хансен вычёркивал из колонок цифру за цифрой, строчку за строчкой. В кабинете была почти полная темнота. Хансен набирал на дисках массивного сейфа цифру за цифрой; присвечивал себе фонариком, похожим на длинный и толстый карандаш. Фонарик он держал в зубах, и яркий лучик света освещал пять небольших дисков с цифрами в нише передней стенки сейфа. Всё новые и новые сочетания цифр появлялись на дисках, и после каждой попытки Хансен брался за ручку сейфа, пытаясь повернуть кольцо. Опять напрасно… Ещё одно число… Хансен поднял голову. В передней комнате послышались шаги. Это могла быть только Пегги. Одним прыжком Хансен был у двери, быстро запер её, спрятал ключ. Лампа, зажатая в зубах, погасла… Ну конечно, это Пегги…

Хансен облегчённо улыбнулся, а Пегги долго что-то искала в своём письменном столе, потом ушла. Теперь можно снова заняться сейфом. Вновь набрал первые четыре цифры… Девять… семь… пять… три… Почувствовал, как задрожали кончики пальцев: вот сейчас последнее число. Это оно, это должно быть оно. Только единица, только единица 97531! 97531… Ручка медленно повернулась. Тяжёлая дверь сейфа отворилась.

Хансен заглянул в сейф. Напряжение исчезло, будто кто-то провёл по лицу мягким платком. За тяжёлой дверью сейфа находилась ещё одна сплошная дверь, в свете фонарика сверкнул сложный замок-предохранитель. Ничего не поделаешь, во всяком случае, на сегодня — всё… Минута острого разочарования, потом Хансен принялся убирать следы своей напряжённой работы над сейфом шефа. Но всё-таки результат был: 97531. Неделями Хансен мудрил над наборными дисками сейфа. Наконец-то… И ради этого всего он вот уже три года сидит в Вюрцбурге, «дослужился» до руководителя группы, стал заместителем самого Коллинза.

…В тот час, когда Хансен возился с сейфом своего шефа, километров за триста от Вюрцбурга, в одном из серых массивных зданий Берлина, заканчивалось совещание.

Трое в гражданском платье, скромная обстановка. В маленьких чашках стынет чёрный кофе, груда сигаретных окурков в просторной пепельнице. Усталые лица.

Старший из трёх — широкоплечий высокий человек, седые волосы коротко подстрижены и торчат щёткой — решительно положил руку на фотокопию стратегической карты.

— Повторим ещё раз… Это тот самый план, который наши противники готовили на протяжении многих лет. Состояние подготовки сегодня обсуждалось в главном управлении. Нам доложили, что детальные планы уже розданы по оперативным отделам. Система распределения материалов…

Он остановился, взглядом приглашая продолжить своего соседа, сидящего от него по правую руку. Тот разъяснил:

— Система распределения материалов нам известна. К сожалению, круг лиц, допущенных к нему, очень узок. Некоторые сотрудники главного управления и руководители областных центров военной разведки…

— Так… Вот у одного из них нам и нужно будет изъять эти планы. И если мы их получим, тогда, — голос председательствующего прозвучал твёрдо, — тогда мы предадим их самой широкой огласке. Пусть узнает обо всём мировая общественность… Материалы должны попасть к нам в оригинале, обязательно в оригинале… И тогда мы увидим, что останется от этих планов. Время не терпит. Сегодня мы должны всё решить. Какие будут предложения?