Совершенно секретно - [5]

Новый тайник представлял собой очень старинную и очень ветхую шахту, стенки которой были выложены тесаным камнем, и засыпанную землей доверху. Рабочие тотчас принялись ее раскапывать, и через три дня докопались до метки в двадцать метров, что значительно превышало высоту этой части острова над уровнем моря…В конце третьего дня раскопок лезвие кирки одного из рабочих ударилось о металлическое покрытие большого сундука. Друзья сами спустились в шахту, оставив при себе одного, самого надежного рабочего. С трудом взломав заступом крышку сундука, они трясущимися руками открыли его и увидели наконец то, что так упорно искали все это время. Сундук был буквально НАБИТ ДРАГОЦЕННОСТЯМИ. При виде такого богатства друзья испустили вопль радости и принялись отплясывать на сундуке танцы… И вот тут-то и произошла катастрофа.

Внезапно дно шахты провалилось, и снизу мощным и все сметающим на своем пути фонтаном ударила вода. Удалось спасти одного только Лумиса. Пинеда, Хосес и рабочий погибли под рухнувшими каменными стенами шахты. С ними погибла и карта, и сокровища. Оставшиеся в живых попытались было откачать воду, но все было тщетно. Вода была морская, и, видимо, поступала в шахту по какому-то подземному водоводному каналу, соединенному с морем. Тела погибших так и не всплыли. Находившийся после трагедии в тяжелом состоянии Лумис решил покинуть остров…

Возвратившись домой и немного подлечившись, Лумис стал готовиться к новой экспедиции, но через полтора месяца скоропостижно скончался от полученных при обвале шахты травм. История эта, впрочем, не получила широкой огласки. Родственники Лумиса и других кладоискателей по каким-то не установленным до сих пор причинам замяли дело, и потому пресса тут особенно ничем поживиться не смогла. Как бы там ни было, а следующие кладоискатели прибыли на Булуван уже не из Америки, а из Японии…

Дело это было в следующем, 1966 году. На остров тайно высадилась японская экспедиция, и спустя месяц японцев на острове совершенно случайно застукал индонезийский патрульный катер. Японцы к тому времени свернули все работы и заявили пограничникам, что в шахте, в которой в прошлом году погибли колумбийцы, ими обнаружено ничего не было. Ни тел, ни сокровищ, ни чего-либо еще, хотя шахта каким-то образом оказалась осушена и даже углублена на целых десять метров. Но индонезийцы были не простаки, и японцам они вполне обоснованно не поверили, а решительно перетряхнули все хозяйство новоявленных кладоискателей и обшарили остров буквально метр за метром. Никаких утаенных японцами сокровищ они не нашли, новых раскопанных шахт — тоже. Однако японцы оказались довольно агрессивными пришельцами, потому что как только дело дошло до ареста за нарушение государственной границы, они выхватили спрятанные автоматы и расстреляли почти всех индонезийцев, а катер утопили в лагуне. Об этом рассказал чудом спасшийся пограничник. Японцы после этого исчезли бесследно. Дело дошло до правительственных сфер, назревал международный скандал, но японские власти отрицали какую-либо свою ответственность за произошедшее. Скандал быстро замяли, тем более что индонезийцы довольно быстро поняли, что рассказ одного-единственного солдата — вещь, мягко выражаясь, не совсем надежная. Однако кое-что в печать просочилось, и на память о той трагедии у профессора сохранилась заметка из японской “Асахи симбун”.

На каком-то этапе “расследования” профессору Паккарду довелось по университетским делам побывать в Японии, и среди его коллег, с которыми он встречался во время этого визита, оказался один профессор истории Токийского университета Такиро Нагимото, который изучал все, что касалось участия Японии во второй мировой войне. Нагимото, заинтересовавшись увлечением профессора, рассказал ему историю о том, как во время войны, в самый разгар боев между японскими и англо-голландскими силами в начале 1942 года где-то в море пропал без вести японский двухмоторный разведывательный самолет, вылетевший с базы Кота-Бару на какое-то ответственное задание. Этот профессор даже встретился как-то с дочкой одного из пилотов этого самолета, и та сообщила, что ее отец еще задолго до начала войны был одержим мыслью о богатом кладе, запрятанном древними японскими самураями на одном из островов Южных морей. И якобы перед уходом на войну отец показывал матери хорошо сохранившуюся старинную карту, передаваемую его предками друг другу из поколения в поколение. Паккард записал фамилию этого летчика, а затем через других знакомых ему удалось установить имена японцев, найденных на дне шахты Хосесом, Лумисом и Пинедой. Фамилии из этих двух разных источников не совпадали. Однако согласно записям ловца бабочек Мориссона бортовой номер самолета, обнаруженного им в джунглях Булувана, был “25”, и номер пропавшего без вести разведчика, вылетевшего в неизвестном направлении в сорок втором году из Малайи, также был “25”. Получается, что не совпадают только фамилии. Еще одна загадка? Может быть. Невзирая на это до поры до времени непонятное расхождение, профессор все-таки уверен в том, что это был один и тот же самолет. Это маленькое расследование, по его твердому убеждению, еще ждет своего часа.