Совершенно не обязательные смерти - [83]

– Прости, милая. – Мама наклоняется и обнимает меня. – Это я от неожиданности. Кажется, я задремала.

Я говорю, что все в порядке. От маминого пристального взгляда мне становится не по себе. Кто-то заплел мои волосы в косу и переодел меня.

– Как Кэтлин? – спрашиваю я.

Мама качает головой:

– Ох, Мэдди. То, что ты сделала… – Она снова обнимает меня, крепко-крепко.

– Я хочу ее увидеть.

Мама кивает и помогает мне дойти до комнаты Кэтлин. Свечи на маленьком алтаре погасли. Статуэтки следят за нами пустыми глазами. У Кэтлин такая яркая комната – все вокруг розовое, золотое… А сама она бледная, словно призрак. Дух, покрытый багрово-красными и синевато-белыми пятнами.

Когда пытаюсь сделать шаг без посторонней помощи, у меня начинает кружиться голова. Я шатаюсь, и мама тут же берет меня за руку. Она выглядит постаревшей. Интересно, я тоже? Мне ведь всего шестнадцать. Хочу спросить у мамы, который сейчас год, чтобы встряхнуть ее. Но боюсь, она не поймет.

Кэтлин лежит в кровати. Она все еще похожа на труп, но дышит глубоко и уверенно. И кожа похожа на кожу, во всяком случае, на ощупь. Волосы у Кэтлин выпадают. Мама убирает с подушки светлую прядку и прячет в карман.

– Я складываю их в шкатулку, – словно оправдываясь, объясняет она. – Не могу выкинуть, это ведь частичка Кэтлин.

– Как младенческие локоны, – говорю я.

Это даже мило.

У той части лица, что отросла заново, цвет красного вина. Интересно, на груди у Кэтлин такие же пятна? Но я не хочу поднимать одеяло, чтобы проверить, – боюсь ее потревожить. Впрочем, мы и так ее разбудили.

Кэтлин открывает глаза и улыбается:

– Привет, Мэд.

– Привет, Кэтлин.

Улыбнувшись еще раз, она засыпает. Ее улыбка осталась прежней. Я ложусь рядом. Мы снова вдвоем против этого страшного мира.

Мама присаживается на уголок кровати.

– Что случилось после той ночи? – спрашиваю я. – Вы нашли?..

Не могу заставить себя произнести его имя. Не хочу, чтобы Кэтлин слышала его даже во сне.

Мама качает головой:

– Брайан искал. И Маму при помощи своих… Ну, ты знаешь.

Да, знаю.

– Что же мне делать? – вздыхает мама. – Я не смогла помочь Кэтлин. И тебе не могу помочь.

– Ты меня любишь. И этого достаточно, – отвечаю я. Хотя это неправда. Я просто произношу слова, которые ее успокоят. Я не в силах изменить судьбу, но вдруг смогу сделать так, чтобы маме стало легче.

Она берет меня за руку.

– Милая, как ты похожа на своего отца, – говорит она. – Я ведь всего лишь хотела, чтобы ты жила спокойной, благополучной жизнью. Чтобы тебе ничто не угрожало. Когда он умер, частички того, кем он был, умерли вместе с ним. Есть вещи, к которым я не могу прикоснуться, которые внушают мне непонятный страх…

– Вещи, связанные с колдовством? – спрашиваю я.

Мама морщится, но кивает:

– Я уже многого не помню. Растения, которые он сажал в саду. Та книга. После того как он сгорел, осталось… – Я вижу, как она тщетно пытается ухватиться за воспоминание, но оно ускользает. – Прости… И прости, что ругала тебя. Я забыла, кем был твой отец. И снова забываю, это знание словно бежит от меня. Но я помню, что это было опасно. Что именно это его сгубило. И я не хотела, чтобы тебя… постигла та же участь.

Я терпеливо жду, вдруг мама скажет что-нибудь еще, но она тяжело вздыхает и обнимает меня так сильно, что кажется – еще чуть-чуть, и кости затрещат. А потом принимается разглаживать простыни и поправлять одеяло. Затем выключает свет и уходит. Тихо щелкает дверь. Я устраиваюсь поудобнее рядом с сестрой и спешу догнать ее во сне.

Пижма (от боли в суставах, способствует зачатию)

Когда я открываю глаза, вокруг так темно, что даже стен не видно. Тишину нарушает лишь дыхание Кэтлин.

– Мэд, ты проснулась? – шепчет она чуть хрипло.

– Твой голос…

– Знаю. Наверное, придется бросить курить. Это из-за… горла.

Я осторожно киваю.

– Я не слышу, когда ты киваешь. – Кэтлин тянет на себя одеяло.

– Прости. Прости.

– Мэдлин, что случилось в пещере? – с опаской спрашивает Кэтлин. – Мама сказала, что через неделю, когда мы окрепнем, ты переедешь в подвал.

Точно.

Я снова киваю, и тогда Кэтлин меня пихает. Я пихаю в ответ. Потом мы обе затихаем. И наконец я говорю:

– Давай ты расскажешь мне, что случилось с тобой, а я расскажу свою часть истории. Согласна?

Ответа я не слышу, но знаю, что Кэтлин кивнула.

– Мы с… – ей приходится прикладывать усилия, чтобы произнести его имя, – Лоном решили сбежать. Кажется, договорились во сне. Я не уверена. Я вообще не уверена, что происходило на самом деле, а что нет. Все эти потайные двери и пещеры… И волшебство. Он делал всякое глазами и руками. До того как… Я не знала, что он так может. А ты? – спрашивает Кэтлин.

– Кое-что знала. Однажды он по ошибке попал в мой сон, и произошло нечто странное. Но даже до этого – лиса на перекрестке, то, что делала Маму, что я делала. Она считает, у меня есть дар, склонность к колдовству. Я поэтому собираю всякие вещи.

– Почему ты не рассказывала мне об этом? Я…

Я жду, что Кэтлин продолжит, но ее глаза сверкают в темноте, и она сглатывает. Я слышу, как язык движется у нее во рту. Она садится и тянется за стаканом с водой, чтобы залпом осушить его и тут же снова наполнить.