Совершенно не обязательные смерти - [13]

Лон – чтоб его – Делакруа.

– Каталина! – восклицает он. – Рад встретить тебя здесь.

Кэтлин выдыхает длинный завиток дыма.

– Лон, – улыбается она.

Это ненастоящая улыбка, но улыбка, предназначенная для парней.

– Мэдди! – Лон приветствует меня с куда большей теплотой, чем следовало бы. Это неправильно, что он относится к нам лучше всех. К тому же я знаю, что меня он обхаживает только из-за Кэтлин, то есть откровенно лжет, и это раздражает.

– Привет, Лон. – Я достаю телефон и начинаю листать фотографии из нашей прошлой жизни в Корке. В голове играет мрачная рок-баллада.

– Красивый телефон, Мэдлин. – Лон старательно не замечает, что я его игнорирую. – Можно посмотреть?

Я бросаю взгляд на Кэтлин.

Она глядит на меня.

Я смотрю на свой телефон.

А потом с невыразимой грустью, как ребенок, которого вынудили отдать злобной тетушке последнего мармеладного мишку, протягиваю его Лону.

– Какой пароль? – спрашивает он.

И Кэтлин тут же сообщает его.

Аргх.

Он молча копается в телефоне. Экран светит ему так же дружелюбно, как мне.

– Ха! – Лон с довольным видом возвращает телефон. – Я имел наглость отправить себе ваши номера, леди. – Он ухмыляется. – Надеюсь, вы не против.

– Вообще-то… – начинаю я, но Кэтлин меня перебивает:

– Неужели ты до такой степени отчаялся? Пойдем, Мэдди, нам пора возвращаться в класс.

– До завтра? – спрашивает Лон.

– Завтра нет уроков, – напоминаю я.

И мы уходим, не оглядываясь.

Уже в классе у Кэтлин вырывается:

– Поверить не могу, что он взял наши номера!!! – В ее голосе слышится неприкрытый восторг.

– Да уж. Это как-то слишком.

– Вот и нет. Это было изысканно.

– Какое мерзкое слово – «изысканно». – Я притворяюсь, что меня сейчас стошнит.

– Нормальное слово, – возражает Кэтлин. – И не вижу ничего плохого в том, что парень нами интересуется.

– Не нами. Тобой, – уточняю я.

– Справедливости ради, это ты своим молчанием вынуждаешь меня с ним болтать.

– Я не завидую, – вздыхаю я. – А не говорю с ним потому, что он мне не слишком нравится.

– Тогда оставайся с Чарли и прочими.

Я снова делаю вид, что меня сейчас стошнит. Но теперь это притворная тошнота с оттенком грусти. Тошнота от моих собственных ограничений. Тошнота, мешающая мне жить, ведь все, о чем я мечтаю, – быть нормальной девушкой, которая может поддержать разговор и завести друзей.

Когда мы заходим в класс, сестра первым делом проверяет телефон.

А я слушаю учителя, пишу конспект и стараюсь не беспокоиться о вещах, которые вряд ли случатся. Лучше сосредоточиться на том, в чем я разбираюсь.

Календула (для гармонии и от шрамов)

На дворе бледный осенний день, ясное небо и пронизывающий ветер, который нагло забирался под зеленый шерстяной свитер, пока я собирала мяту, чтобы сложить ее в кувшин. Я была ему даже благодарна. Холод замечательно отвлекал от мыслей о Кэтлин, утром она разбудила меня жизнерадостным: «Доброе утро, Мэдди. Хочешь кофе? А мне приснился эротический сон про Лона. Значит, слушай».

И пересказала. В подробностях.

Моя сестра – худший человек на свете, и я бы с удовольствием проспала сто лет, только бы не знать про ее сон. Мне не по себе от мысли, что она начнет с кем-то встречаться. Не хочу, чтобы Кэтлин обзаводилась страховочным тросом – сейчас она должна быть этим тросом для меня. Мне нужна помощь, чтобы наладить контакт с крохотной группой местных. Странно, что их так мало. Разве люди в деревнях не должны держаться вместе и знать друг о друге все? Хотя полагаю, о нас-то они уже все знают.

А вот мы о них – ничего.

К Маму все время приходят посетители с заплаканными глазами и таинственными коробками. Думаю, за это они ей и платят. За то, что она хранит их грязные местечковые секреты, как гаденький священник. Вчера я видела, как ей вручили пухлый коричневый конверт, будто битком набитый сухими листьями. Прежде чем затолкать его в карман, Маму бросила сердитый взгляд в мою сторону. Я наблюдала за ней из окна башни, она никак не могла меня заметить. И дело не в том, что у Маму по жизни недовольное выражение лица. Она просто зыркала по сторонам на случай, если кто-то подсматривает. Словно боялась, что люди хоть на секунду забудут свое место.

За сегодня Кэтлин упомянула Лона уже восемнадцать раз. Я начала считать после пятого. Еще они регулярно обменивались сообщениями. А я пока не ответила ни на одно.

«Привет, Мэдди. Это Лон. Теперь у тебя тоже есть мой номер».

И три улыбающихся смайлика.

Я не доверяю тем, кто много улыбается. Они либо слишком счастливы, либо врут. Я рада, что Лону хватило здравого смысла не соваться в мои сны и выступать в роли спасителя. Хотя благодарить стоит не его, а мое чудесное рассудительное подсознание, которое умеет держать себя в руках и не сходить с ума по едва знакомому парню. Я вообще не понимаю, в чем прикол этих увлечений. Есть люди, с которыми мне нравится общаться; есть те, от которых я буду держаться подальше. Есть люди, которые пахнут лучше, чем другие. Но я все равно предпочту провести время с книгой или потратить его на жалобы по поводу и без. И это прекрасно, у всех разный уровень сексуальной активности. Меня данная область человеческих отношений скорее пугает, я вижу в ней лишь дополнительное пространство для провала. Когда тебя влечет к человеку, мозг выделяет всякие химические вещества. Ты теряешь сон и аппетит. Сердце бьется чаще, и ты испытываешь нечто, похожее на приступ паники.