Совершенная технология - [60]

И вдруг она с ожесточением и злобой снова вспомнила генерала и его слова.

«Настоящая история?! Настоящая история?! Вот она тебе – настоящая, самая подлинная, которая только существует на свете! Вот она, как дважды два: первая, подчистую убитая, семья остроухого, который сидит передо мной, а ведь там были два маленьких мальчика, просто дети… И… женщина, да, не феминопредставитель, а женщина, как ты любишь подчёркивать, которая всего-то и имела счастья, что одни сутки, а потом против собственного убеждения стала снайпером на Последней Войне. И таких – миллионы. И если это – та история, которую ты считаешь настоящей, то я лучше буду за тех, кого ты назвал придурками и блаженными!».

Шуша вздрогнула.

– Ты чего? – тронул её за плечо Гарасфальт.

Она осмотрелась, приходя в себя. Юркий самолётик уже снижался, но облаков не было, и Шуша увидела в иллюминаторе вдалеке, за лесами, подмосковные коттеджные посёлки.

– Ничего, просто задумалась, – улыбнулась она.

– А можно отвлечь? – он забавно склонил голову, вглядываясь в её лицо, и она кивнула. – Слушай, почему тебя Шушей назвали? Ты ведь Александра? Почему не Саша?

– Смотри, в ответ спрошу про твое имя! – пригрозила она. – Всё просто. Папа звал Сашей, мама – Шурой. Дедушка имена объединил. К тому же, я в детстве шепелявила страшно, так что вопрос не стоял.

– Понятно… – протянул остроухий, видимо, размышляя над причудами имянаречения. – У меня тоже всё просто. Я на одну четвёртую Тёмный… гм… остроухий, да и родился очень смуглым. Вот и назвали Гарасфальтом. «Чёрная смола» означает. А можешь мне ответить на ещё один вопрос? – спросил аналитик.

– Смотря на какой… – она с опаской глянула на остроухого: его интонация вдруг стала чересчур серьёзной.

– Извини, если что… В общем, ты как-то… странно… Да ладно, мне показалось, – махнул рукой он и, оттолкнувшись ногами от пола, уселся поглубже на кресле.

Шуша иронически улыбнулась, глядя на будущего счастливого папу дочки.

– По-моему, уже было сказано достаточно многое, тебе не кажется?

Гарасфальт смущённо рассмеялся.

– Слушай… Извини уж… Ну, если что… Просто мне показалось, что лётчик наш…

– Не показалось, – сразу убрала улыбку Шуша. – Он произвёл на меня впечатление.

Она отвернулась, понимая, что аналитик не отстанет. Она просто пыталась взять небольшую паузу, чтобы внятно сформулировать свои ощущения, но спустя пару минут поняла, что не получается.

– Я вдруг увидела… – обернулась она к коллеге. – У нас такое редко бывает… Ну, в общем, картинку. Она равно может относиться и к прошлому, и к будущему. Только эта точно относится к будущему, понимаешь? Иначе он не летал бы тут… На простом эмчеэсовском борту…

Шуша демонстративно, привлекая внимание Гарасфальта, окинула взглядом салон самолётика.

– Я чувствую, ему предстоит великое будущее, веришь? Гарасфальт, глядя ей в глаза, медленно кивнул.

– Тогда ещё вопрос можно?

Снова начались перегрузки. Двигатели загудели особенно сильно, как обычно при посадке. Шуша, схватившись за подлокотники, кивнула, сжав зубы и радуясь, что на этом типе самолётов всё-таки предусмотрены ремни безопасности.

– Тебя-то чего директор в Москву послал? – прокричал Гарасфальт, точно так же сжав ладони на подлокотниках.

Она была бы рада ему сказать, но закладывающий вираж самолёт вдавил её в спинку кресла, вытолкнув воздух из лёгких. К тому времени, когда они ощутили касание шасси, Шуша уже успела передумать.

– К дедушке как раз… А зачем – извини, не скажу. Мне тут ещё дальше лететь…

Гарасфальт фыркнул, отстёгивая тугой ремень и поднимаясь на ноги.

– Ну вот! А я тут один, как дурак, должен утечку информации организовывать… Тьфу! Если бы это исходило от вас, геомантов, – это было бы серьёзно… А что аналитик-то… Вечная морда бюро на всех пресс-конференциях…

Самолёт выруливал ближе к зданию аэропорта. Шуша уже видела в иллюминатор огромные буквы «Домодедово», установленные на крыше серого пятиэтажного корпуса без особых архитектурных излишеств.

Наконец машина в последний раз дёрнулась, двигатели взревели и заглохли.

– Прелестно! – с улыбкой сказал Гарасфальт, державшийся рукой за поручень, проходивший сверху салона, и шагнул к пассажирскому выходу.

Шуша глянула ещё раз в иллюминатор у кресла, встала и пошла за ним. И вдруг споткнулась: аналитик внезапно рванулся обратно и склонился перед своим иллюминатором. И тут же рухнул перед ним на колени, загораживая проход.

– Ты чего? – спросила Шуша.

– Прелестно… – пробормотал он с каким-то странным выражением. – Ты только посмотри. Не иначе, генеральчик наш…

Шуша наклонилась и выглянула.

Самолёт уже был оцеплен. Вокруг, положив руки на весьма недвусмысленно выглядевшие автоматы, стояла как минимум рота спецназа МЧС. Лица у солдат за прозрачными щитками казались озадаченными. Шуша прикрыла глаза: ну да, со стороны хвоста ещё бойцы подбегают…

Дверь кабины пилота хлопнула, и вошёл давешний лётчик. Они обернулись.

– Диспетчерам поступила ошибочная информация об угоне самолёта, – теперь он не улыбался, но Шуша всё равно не могла не залюбоваться его открытым уверенным лицом. – Сейчас всё выяснится. Подождите, пожалуйста. Она проводила лётчика взглядом.