Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных - [21]

«Как вы думаете, проблема состоит в работе операторов, оглушающих животных? — спросила я его. — Или же в оборудовании?»

«Думаю, вся проблема в отношении, — ответил он. — Пока конвейер крутится, им плевать, на что тебе придётся пойти, чтобы отправить на него свинью. Ты должен вешать по свинье на каждый крюк, иначе бригадир надерёт тебе задницу».

Ван Винкл кажется уставшим, разбитым, слишком измученным жизнью, чтобы стараться выглядеть мужественно.

«Когда я только начал работать у Моррелла, это была совершенно другая компания. В один момент всё драматически изменилось, причиной этому, думаю, стала алчность. Производство стало важнее благополучия работников. Если происходил несчастный случай, то полагалось не остановить линию, а просто оттащить пострадавшего в сторону, чтобы конвейер продолжал работать. Конвейер стал наиболее важен. Всё остальное отошло на второй план».

«Последние несколько лет условия работы у Моррелла становились всё хуже и хуже. Сейчас начальство не волнует, как свиньи попадают на конвейер. Начальство не волнует, оглушена свинья или в сознании, пострадал ли работник в процессе забоя или нет. Всё, что волнует Моррелла — чтобы свиньи были убиты» [72].

Стараясь прогнать животное через убойный конвейер максимально быстро, Ван Винкл и другие рабочие были готовы сделать всё для ускорения процесса. Ван Винкл описывает, как свиньям тыкали в глаза погонялкой, чтобы заставить двигаться дальше; он также видел, как погонщики куском трубы насмерть забивали свиней, которые упирались или были неспособны пройти по жёлобу на бойню. Ван Винкл признался, что однажды забил до смерти 11 свиней:

«Свиньи легко нервничают, — рассказал он. — Если свинью погонять слишком интенсивно, у неё может случиться сердечный приступ. Если во время перегона ты выколотил из свиньи всё дерьмо, она получила сердечный приступ или отказывается идти, берешь крюк для подвешивания мяса и цепляешь её за очко [анальное отверстие]. Нужно стараться зацепить тазовую кость. Потом тащишь её задом наперёд. Тащишь живьём, и часто крюк вырывается из очка. Я видел, как полностью разрываются свиные окорока. Я видел, как вываливаются кишки. Если свинья падает и загораживает проход, цепляешь её крюком за щёку и тащишь вперёд».

Первым делом в процессе забоя свиней их «закалывают», пускают кровь, чтобы те умерли прежде, чем попадут в шпарильный чан, где удаляется щетина. Людей, которые «колют» свиней, называют «кольщиками», и часто из-за скорости убойного конвейера кольщики не могут тщательно и наверняка заколоть свинью, из-за чего те дольше истекают кровью, прежде чем умереть. Вместо того, чтобы умереть быстро, иногда свиньи тонут в шпарильном чане. Ван Винкл не уверен, умирали ли животные от ожогов или тонули, но в любом случае это было ужасно жестоко и опасно для рабочих на конвейере, потому как недорезанные свиньи обычно яростно мечутся. В условиях, где люди используют ножи и работают быстро, чтобы поспевать за движущимся конвейером, опасность для работников возрастает. Ван Винкл жаловался начальству, Управлению по охране труда и промышленной гигиене, Министерству сельского хозяйства США, но это не привело к существенным изменениям:

«Вместо того, чтобы действительно заняться этим вопросом, начальство просто выдало нам перчатки из металлической сетки, потому что руки многих работников были изрезаны. Но если взяться такой перчаткой за рукоять ножа, можно просто его засалить. Живые свиньи, бывало, выбивали ножи у нас из рук. Тогда нам выдали кольца, которые надевались на палец и крепились к ножу. Даже если свинья ударит тебя, нож всё равно останется в руке. Так что вместо летающего ножа мы получили обоюдоострое лезвие, которое болтается вокруг руки» [73].

Как пишет Айснитц, Ван Винкл и сам однажды поранился на конвейере:

«Мне перерезало ярёмную вену, — рассказал он. — Мне было страшно, страшно до смерти. Шрамы — обычное дело на бойне. Со шрамами можно жить. Я могу жить, изредка получая порезы. Но я не могу жить с перерезанным горлом.

Когда я порезал шею, я сказал своему начальнику: “Я здесь не для того, чтобы умереть, я больше не стану колоть для вас свиней”. Я пошёл к начальству и сказал: “Вы не можете заставлять меня колоть живых свиней. По закону я не обязан делать ничего, что подвергает опасности мою жизнь. Что ж, моя жизнь в опасности, так что больше я свиней колоть не собираюсь”» [74].

В дополнение к физическим травмам, полученным на подобной работе, люди на бойне получают психический и эмоциональный ущерб. Ван Винкл рассказал, как в людях, работающих в убойном цеху, развивается «способность убивать не задумываясь». Ван Винкл рассказал, как это сказалось на его работе и личной жизни:

«Посмотришь так в глаза свинье, стоящей рядом с тобой в той кровавой яме, и думаешь: “Господи, это ведь вовсе не безобразное животное”. Может, захочешь даже погладить её. Эти самые свиньи в забойной яме подходят, обнюхивают тебя — прямо как щенята. А спустя пару минут приходится их убивать — забивать трубой до смерти. Жалеть не положено.

Работая наверху, потроша свиней, я ещё мог относиться к этому как работник производственной линии, помогающий кормить людей. Но внизу, в забойных ямах, я не помогал кормить людей. Я убивал. Я думал: “Это просто животное. Убей его”.