Сотрудник абвера. Вдова. Архив царского профессора - [19]

— Но меня не интересует список советской профессуры, герр полковник. Профессор Пильчиков был ученым еще в царской России.

— Это до большевиков? О! Тогда сведений у меня в настоящее время нет. С этим будет сложнее. Но можно привлечь гестапо. У них есть специальная картотека.

— Я уже пробовал идти этим путем. Ничего. Да и что им мои поиски? Разве они способны понять? Но я узнал что вы, герр полковник, человек весьма образованный.

Барон польстил самолюбию Лайденбаха.

— Это так, но я совсем недавно в своей должности. Хотя я думаю, что смогу вам помочь.

— Вот как? — барон оживился. — Был бы вам весьма благодарен.

— В нашем распоряжении есть областной архив.

Барон махнул рукой:

— Я половину своей жизни провел в архивах, герр полковник. Но в здешнем архиве после большевистской эвакуации ничего найти нельзя. Я пробовал. Варварское отношение к историческому прошлому.

— Вы возможно ничего и не нашли, барон. Но в комендатуре есть один сотрудник по фамилии Лимоненко. Работает письмоводителем. Отлично печатает на машинке.

— И чем он сможет мне помочь?

— Он был архивариусом.

— В здешнем архиве?

— А вот этого я не помню, герр полковник. Я только знаю что он архивариус.

— А вам был нужен архивариус?

— Нет. Мне нужен человек, который грамотно печатает на машинке. Вы не поверите. Но такого найти оказалось сложно.

— Где он сейчас? — спросил барон.

— Архивариус? На работе. На своем месте.

— Здесь?

— Именно так в этом здании. Вы даже можете слышать, как стучит его пишущая машинка.

— Я хочу говорить с ним немедленно! Вы позволите, герр Лайденбах?

— Он в вашем распоряжении, господин барон. Я пришлю господина Лимоненко сюда. Но вам придется немного подождать, барон. И ещё одно — Лимоненко весьма плохо говорит по-немецки.

— С этим нет проблем. Я говорю на шести языках, герр Лайденбах. А мой отец говорил на восьми…

* * *

Лимоненко мужчина лет пятидесяти-пяти, худощавый с землистого цвета лицом и круглыми очками на носу, сразу барону понравился. Это настоящий архивариус. Он вы глядел так, словно всю жизнь провел в пыли старых документов.

— Здравствуйте, герр Лимоненко. Моё имя барон фон Рунсдорф.

— Рад познакомиться, герр барон!

— О, прошу вас не утруждаться, — Рунсдорф перешел на русский.

— Вы словно родились в России, герр барон. У вас такой выговор словно, вы учились русскому языку в петербургском университете.

— А вы сами, господин Лимоненко?

— Я выпускник харьковского императорского университета. Но это было давно. Еще в той жизни.

— И вы работали в архиве?

— И в городском архиве также, герр барон. Но по большей части я занимал должность счетовода. Это оказалось важнее архивной работы при Советской власти.

— А сейчас вы сотрудник городской управы?

— Именно так, герр барон. Имею паек и тем содержу хворую жену и двух внучек. Они остались сиротами после смерти своих отца и матери.

— Сочувствую вам, герр Лимоненко. И готов обещать вам деньги и продукты, если вы сможете мне помочь.

— В чем?

— Мне нужен один человек. Вернее, если правильно сказать по-русски, мне нужны сведения про одного человека. Ныне покойного.

— Кто вам нужен? Если это человек известный, то…

— Профессор Пильчиков.

— Николай Дмитриевич Пильчиков? Приват-доцент Харьковского университета?

Рунсдорф даже не поверил сначала своему счастью. Неужели его мытарства в Харькове завершились?

— Вы знали профессора Пильчикова?

— Нет, герр барон. Самого Пильчикова я не знал. В харьковском университете он преподавал до 1894 или 1898 года. В начале века, в 1902–1908 годах, он работал в харьковском технологическом институте. Хороший ученый! Блестящий! Был удостоен золотой медали русского географического общества. Ведь его даже приглашали во Францию, и он был избран почетным членом Тулузской академии, если память мне не изменяет.

— Как мне повезло, что вы это знаете!

— Как можно этого не знать, барон. Это один из самых известных ученых в России прошлого века.

— Но ваши коллеги, с которыми я говорил до сих пор, его не знают.

— Это так, господин барон. Но я не стал бы винить их в этом. Старые царские архивы в университетах при Советах хранились плохо. Но в городском архиве сведения быть должны. Пильчиков опубликовал больше 100 научных работ.

— А вы не помните основные направления в которых работал Пильчиков?

— Я знаю, что профессор Пильчиков предложил российскому военному министерству разработанный им прибор, который позволял взрывать заложенные мины на значительном расстоянии, не имея с ними никакого сообщения кабелем или проволокою. Также Пильчиков предлагал модель минной подлодки, которая без экипажа могла подрывать вражеские корабли большого класса, — сказал архивариус. — У Пильчикова были работы по оптике, электротехнике, радиотехнике. Да и много еще чего. Как я уже сказал, талантливый был человек. Но его работами давно никто не интересовался. Разве один из его студентов по фамилии Бекаури. Но это было давно. Году этак в 1920 или 21-ом.

— Бекаури?

— Да. Я даже знавал его в прошлые годы. Но ныне он умер. Еще до войны.

— Я хочу передоложить вам работу, герр Лимоненко. Я стану вам хорошо платить.

— Кто же откажется в такое тяжелое время от работы, господин барон. Я уже не так молод и обременен семьей. А детей нужно кормить.