Сотерис - [27]

— К слову, о поражении — вы что, завидуете? А может, мир в вашем лице лишился великого мага? И что помешало им стать — желание получить всё сразу? — хмыкнул он насмешливо.

Артист отреагировал странно. Прикрыв рот ладонью, словно сдерживая рыдания, он некоторое время смотрел на ребят и вдруг от души расхохотался. Хохотал он так, что из глаз его полились слезы, а рот свела судорога, но перестать не мог. Несколько раз ему вроде удавалось успокоиться, но как только он натыкался взглядом на Андрея, всё начиналось сначала. Стало ясно, что сам собой он уже не сможет остановиться, и тогда Андрей перевернул пакет, который забрал незадолго до этого из камеры хранения. Обломки эбонита, чёрного дерева, блестящие кусочки металла, какие-то трубочки и клапана со звоном разлетелись по комнате, подпрыгивая и звеня.

Артист перестал смеяться в ту самую секунду, когда содержимое пакета рассыпалось по полу. Он уставился на него как завороженный.

— Как символично, — пробормотал он, едва последний осколок нашел покой. — Я уже видел раз эти обломки, и вот они снова передо мной. Обломки моей судьбы…

— Ты перепутал, юноша, — вскинув голову, обратился Артист к Андрею уже без какой-либо враждебности в голосе, — мне глубоко плевать на магию. Мир лишился вовсе не великого мага, но великого композитора, — с горькой усмешкой произнес он. — Дешевые трюки не интересуют меня. Я в первую очередь человек, способный ценить красоту, защищающий ее, создающий ее сам. Я композитор, — выдохнул он. — И я гениален!

Его голос сделался торжественным, в нём зазвучала неподдельная искренность.

— Но люди не видят этого! Не замечают, потому что мне не хватает напора, внутренней силы. Как огранки, оправы для моего таланта, чтобы блистать. В поисках этой огранки, этой силы я и обратился к магии, а совсем не ради нее как таковой.

Он глубоко вздохнул, голос его стал размеренным.

— У меня украли симфонию, над которой я работал долгое время и ради завершения которой был вынужден продать всё, что имел. У меня было много друзей, и я обратился к ним с просьбой дать оценку моему произведению, а они его раскритиковали. Смешно! Они просто мне позавидовали!

Он на секунду сорвался. Его губы задрожали, он с трудом совладал со своим лицом.

— И это противно! Мне такая психология чужда. Человек не должен смотреть, что у кого есть, и мучиться от этого. Человек должен быть свободным от других людей! Меня же предали лучшие друзья… Вот тогда я и обратился к силе, силе в глобальном смысле. Задохнитесь в своей бездарности, решил я. Я создам еще одну симфонию, лучше предыдущей! Правда, для этого необходимо что-то новое, чего нет ни у кого. Только тогда люди поймут, только тогда оценят. Но есть всего семь нот, ничего нового не придумано. И тогда я стал искать и нашел способ призвать того, кто был в силах мне помочь. Он появился, когда я полностью погрузился в бездну отчаяния, совсем не такой, каким я его представлял, — мелкий, невзрачный, один из многих. Но он сразу понял, что мне нужно.

— Кто «он»? — заинтересованно спросил Андрей, но Артист не обратил на вопрос внимания.

— Он сказал: «То, что ты ищешь, у тебя под носом». А потом добавил: «Другие пожелания будут?» Я ответил «нет», и он сказал: «В таком случае смею считать себя свободным». Снисходительно сказал, но он имел на это право!

Артист повернул к окну острый, словно изглоданный болезнью профиль.

— Тогда я жил не здесь, — показал он на слепой колодец, в который выходили окна его комнаты. — И тогда я был слеп. О, как я был слеп! С места, где стоял демон, — как бы между прочим произнес Артист, и ребята затаили дыхание, чтобы не пропустить ни слова, — открывался вид на театр, а я не догадался. Я потратил уйму драгоценного времени на бесплодные поиски того, что действительно всё время было у меня под носом. И уже отчаялся, потому что не мог вторично обратиться к тому, кто открыл мне истину: ведь я сам его отпустил! Пока на одном из бездарных спектаклей не услышал этот звук…

— Что именно услышали? — живо спросил его Сашка. — Кларнет?

Артист едва удостоил его коротким кивком.

— Звук схожий, — нехотя подтвердил он. — Его в самом деле можно спутать с кларнетом. Но это был не кларнет.

— А как вы узнали, что это то, что вам нужно? — опять спросил Сашка.

Артист сочувственно посмотрел на него.

— Молодой человек, вам не дано понять, насколько чарующий звук рождал тот инструмент! — страстно воскликнул он. — Так же, как те люди в театре не знали, что у них в руках. Они не представляли, чем владеют. Звук ошеломил меня! Сразу исчезло наваждение, этот дурной сон, от которого я столько страдал. Я снова стал хозяином своей судьбы! Я каждый день садился в зале, едва дожидаясь второго акта. Меня интересовал лишь второй акт. Только на протяжении его звучал тот инструмент, ведь он не принадлежал оркестру, он являлся частью реквизита. Какой-то кривляка в самом начале брал его в руки и начинал играть что-то убогое, якобы изображая пастушка. Я видел, что он недостоин этого чуда, однако ничего не мог сделать, зачарованный звуком. И однажды не выдержал…

— Вы выскочили на сцену, надеясь схватить инструмент до того, как вас остановят, — прервав Артиста, сердито произнес Андрей.