Двор был залит июньским солнцем. А небо сегодня оказалось такое синее, что Санька зажмурился от удовольствия. Ожидание встречи с новым и неизведанным зазвенело в нем, и, поддернув шорты, он спрыгнул с крыльца, сразу промочив в росе сандалии.
По дороге, огражденной домами с палисадниками и зарослями чертополоха, тарахтел трактор. Пора было взлетать. Перекинув ключ зажигания, Санька прогрел мотор, проверил воображаемые рули-закрылки и устремился в разбег. Бежать в сырых сандалиях было неудобно, но они быстро просохли.
Огибая коровьи лепешки, он несся мимо кустов и покосившихся столбов. В стрекоте кузнечиков слышался ровный гул хорошо отлаженного двигателя. Вокруг было безлюдно. Только чей-то пес придушенно взвыл и с хриплым лаем бросился на забор. Но самолет уже набрал скорость, дома слились в пеструю мозаику, и поэтому «летчик» ничего не заметил. Увлекшись, он обратил внимание на опасность, лишь заслышав резкий, пронзительный свист.
Их было трое, и они шагали на него плечом к плечу. В середине шел коротко стриженный коренастый крепыш в растянутых на коленях тренировочных штанах и когда-то белой футболке. Второй, толстогубый увалень в похожем наряде, дожевывал зеленое яблоко. Последний, одетый в рубашку и шорты, был тонкий и взъерошенный, как Санька, с моделью самолета в руках.
Пытаясь избежать столкновения, «пилот» переместился к обочине. Мальчишки, будто случайно, сдвинулись туда же. Санька замедлил ход, но расстояние сокращалось неумолимо. Наконец, когда между ними осталось несколько шагов, все четверо остановились.
Крепыш, смерив Саньку глазами-буравчиками, спросил:
— Это ты, что ли, приехал вчера из города?
— Я, — с вызовом ответил тот. — А что?
— Дай ему раза, Мишка. Нечего разгуливать по нашей деревне, — громко чавкая, сказал толстогубый.
Драться Санька не любил. Хотя то и дело приходилось, так что за два школьных года он привык относиться к этой стороне своей жизни как к неизбежной неприятности. Он нечасто побеждал в драках, но решимость защищаться до последнего обычно остужала пыл соперников.
Крепыш, которого назвали Мишкой, отвечать не торопился. Он продолжал рассматривать насторожившегося Саньку, но вдруг отвел глаза и уставился ему за спину. Санька тоже обернулся — и увидел собаку.
Это была типичная немецкая овчарка — черная, злая и быстрая. Она летела к ним в низком галопе, и под белым треугольником шерсти на ее груди ходили ходуном мышцы. Оголив в атаке огромные клыки и роняя слюну, овчарка скачками приближалась к Саньке. Когда ей оставалось несколько метров, Мишка шагнул вперед и ласково позвал:
— Тарзан, Тарзан… Хороший мой!
Затормозив, пес стал прыгать вокруг, а Мишка со словами: «Это моя собака…» обернулся и с изумлением уставился на Саньку. Тот стоял, стиснув в руках первую попавшуюся палку, с круглыми от страха глазами и плотно сжатым ртом, еще не осознав, что опасность миновала.
— Брось палку, — сказал ему Мишка сердито. — Палку брось, говорю!
Санька почувствовал, как отпускает его скользкий противный страх, и выронил на дорогу свое оружие.
— Ладно, моя вина, — произнес Мишка примирительно. — Надо было окликнуть его пораньше. Я же не знал, что ты так испугаешься!
Широко улыбнувшись, он добавил:
— Пошли с нами самолет запускать!
Толстогубый увалень тоже улыбнулся Саньке.
— А ты смелый — на Мишкиного Тарзана с палкой! Я сам его иногда пугаюсь. Как выскочит из-за поворота! У меня сразу душа в пятки.
Он добавил, обращаясь к Мишке:
— Ты бы хоть намордник на него надевал!
— Ты, Генка, лучше на себя намордник надень, — грубо ответил Мишка. — Меньше жрать будешь. А то вон уже какой толстый!
Обиженный Генка насупился. Молчавший всё это время пацан с самолетом заметил:
— Ты, Мишка, молодец, что позвал собаку. Теперь будет кому бегать за самолетом. А то в прошлый раз больше по кустам лазили, чем запускали.
— Ясен пень, для того и позвал, — ответил Мишка. Он спросил Саньку:
— Ты в самолетах разбираешься?
— Разбираюсь. Я кучу книжек про них прочитал! И про Эйрбасы, и про шаттлы…
— Я не про настоящие. Ты модели собирал?
— Модели — нет, — повесил нос Санька. — Ну, я примерно знаю, как.
— Между «примерно» и «знаю» большая разница, — заметил пацан с самолетом.
— Правильно, Димка, — встрял Генка в разговор. — Читать книжки большого ума не надо. Я вон тоже читать могу… А как посмотрю на тебя, когда ты крыло клеишь, — сразу вижу, что мои пальцы для этого не годятся.
— Твоими пальцами хорошо в носу ковыряться, — сказал Мишка.
