Когда в загородке осталось четыре арбуза, старик вытер лицо платком и сказал:
— Все — шабаш!
Развернув газету на ящике, старик положил на нее еду. Вынул из кармана складной нож, разрезал колбасу, батон, огурцы, и все это молча и неторопливо.
— Присаживайся, перекусим, — позвал старик Володьку.
Мальчишка охотно подсел, посмотрел на старика. У того было темное от загара лицо и сахарного цвета зубы. Еще бы — каждый день ест арбузы.
— Ты мне крепко помог сегодня, — сказал старик, — а кому спасибо сказать, и не знаю…
— Владимир Прокопенко, — Володька аппетитно хрустел огурчиком.
— Спасибо, Владимир, — сказал старик. — А меня Николаем Афанасьевичем зовут… Ты — царицынский? В Волгограде живешь?
— Нет, я в гости приехал, — привычно соврал Володька, — к дяде с тетей…
— Слушай, а пошел бы ты ко мне в помощники по-настоящему, — загорелся старик. — И колхозу польза, и тебе… Самостоятельный парень, стыдно, видать, у родных деньги на мороженое выпрашивать?
— Я согласен, — поспешно сказал Володька. — Понимаете, дядя с тетей, оказывается, к Черному морю уехали, в отпуск…
Старик внимательно поглядел на Володьку.
— И ночевать, поди, негде? Будем у кума ночевать… Ну-к, подай арбуз…
Ловкими движениями старик разрезал арбуз на куски, жестом показал, мол, бери, не стесняйся. Мальчишка потянулся, взял кусок. Зажмурившись от удовольствия, стал уплетать арбуз.
— Так-так, — рассуждал старик. — Председателю я предложу: две машины пустить под это дело ежедневно и прицепы приспособить. Председатель у нас толковый мужик. Он согласится…
Заурчала машина. Раздался знакомый веселый голос:
— Эй, купцы-продавцы, кончай загорать…
Володька вскочил на ноги, скинул рубаху.
Снова арбузы летели медленно, заслоняя солнце, и Володька ловил их.
В тот вечер мордастый не дождался Володьки. Он подумал, что пацан, наверное, попался.
Один мордастый на дело не пошел. Не хотел рисковать. Решил выждать несколько дней.
Старик пересчитал деньги и торжественно вручил их Володьке:
— 37 рублей 50 копеек… Твоя зарплата за полмесяца, Прокопенко Владимир, сезонный рабочий… Получи и распишись…
— Вы меня кормили, поили, — отнекивался Володька. — Жилье дали… За что же деньги?
— А ты знаешь, что благодаря твоему самоотверженному труду наш колхоз продал в два и семь десятых раза больше арбузов, чем за тот же период прошлого года, — сердито сказал старик и добавил: — Бери. Честным трудом заработанных денег нечего стыдиться…
Володька сунул несколько бумажек в карман, оглядел свои потрепанные брюки.
— Николай Афанасьевич, я в город… Брюки куплю…
— А дядя с тетей еще не приехали? — прищурившись, старик глядел неотрывно на мальчишку.
— Нет, — Володька понурил голову.
Солнце еще не зашло, но жара спала. Базар постепенно пустел, затихал.
— Задерживаются, видать, — старик затянулся цигаркой, выпустил дым. — А ведь мы с тобой, Владимир, вроде как земляки…
— Вы из Гомеля? — обрадовался Володька.
— Нет, нога моя там лежит, в земле, — старик медленно провел ладонью по деревяшке. — Понимаешь, какая ерундовина получилась. Три года грязь месил, пыль поднимал и хотя бы разок царапнуло… А тут в одну минуту — трах! — и нет ноги…
— И Берлин вы не брали? — вырвалось у Володьки.
— С Берлином, прямо скажу, хрен с ним, а вот ногу жалко, — старик смачно затянулся. — Без ноги я теперь — сторож на баштане и купец на базаре. Конечно, кому еще торговать в горячее время, как не безногому.
Старик сердито запыхтел цигаркой.
— А где она лежит? — тихо спросил Володька.
— Кто? — не понял старик.
— Нога ваша, — мальчишка показал на деревяшку.
— Ветку знаешь? — спросил старик.
— Знаю, город.
— Тогда он назывался населенным пунктом, — усмехнулся старик. — Вот там, под Веткой, и лежит она, моя нога…
— Я же там сто раз рыбу ловил, — протянул Володька.
На почти пустом базаре молча сидели два человека, старый и малый, и думали о житье-бытье человеческом.
Кряхтя, старик поднялся:
— Пора и нам на отдых. Денек был тяжелый. Так ты сходи погуляй, брюки купи. Только, гляди, не промотай много с получки…
Николай Афанасьевич шутливо погрозил мальчишке пальцем и, взяв веник, стал неторопливо подметать в загородке.
— Николай Афанасьевич, — Володька вскочил на ноги, — нет у меня никаких родственников, я вас обманул…
Против ожидания старик не удивился:
— Я уже догадался, что нет у тебя тут родных… За две недели ты ни разу о них не вспомнил…
— Я убежал из дому, — сбивчиво говорил Володька.
Слишком долго он молчал, а этому старику он мог и должен был открыть все.
— Там все так перепуталось. Отец напивался, избивал мать. Я заступался, он меня тоже бил… С одной компанией связался… Они меня подбивали на воровство. Тогда я убежал…
— Далеко тебя закинуло, — вздохнул Николай Афанасьевич и спросил, помолчав: — А дальше как думаешь жить?
Володька пожал плечами. Он и вправду не знал, что с ним будет завтра.
— Я мог бы тебя пристроить у нас, в колхозе, — сказал старик. — Ты парень самостоятельный. Но мать одну нельзя кидать. Она — баба, ей тяжелей, чем нам, мужикам… Вот так. Ну, иди и, гляди, к ужину не опаздывай. Я вот уберу и за тобой следом.
Володька пулей выскочил за базарные ворота. Теперь, когда он рассказал обо всем старику, настроение у мальчишки было отличное. Вдвоем с Николаем Афанасьевичем они наверняка что-нибудь придумают…
