Соска - [29]

Степан упер кулаки в стол и тихо спросил, избегая глядеть на своих, а обращаясь исключительно к очкастой бабульке на молочном пакете:

— Куда делся Джойс? Что случилось с нашей собакой? Мне не нравятся такие шутки, особенно в среду утром.

— Степушка, ты кофе попей, может, тебе полегчает. Чем тебе среда не угодила? Нет у нас никакой собаки и не было никогда. Ты же знаешь: у меня аллергия.

— Хочу собаку! — на всякий случай вставил Велимир, воспользовавшись моментом.

— Тамара, Тамара, если у нас, как ты говоришь, «никогда не было собаки», то, значит, я сумасшедший. Я сумасшедший?

— Нет, конечно, пей кофе.

— Тогда это что такое?

Степан ткнул пальцем в то место в углу кухни, где на газете стояла пластиковая собачья тарелка, вечно обляпанная слюнями, но отдернул палец, как будто уперся им в раскаленную сковороду. Тарелки в углу не было.

Степан молча побежал в коридор. Почти сразу оттуда донесся вопль:

— И ошейник спрятали!

Он вновь появился на кухне, вращая белками глаз.

— Я вас сейчас, мои родненькие, строить буду. Где, тля, Джойс?!!

— Опа. — Тамара тоже встала. — Когда мы переходим на «тля», дело действительно серьезное. Степа, ты успокойся, а? Чего это у тебя сегодня крыша поехала с утра пораньше? Ты мне сначала объясни, кого ты ищешь? Кто такой этот Джойс и почему он обязательно должен прятаться у нас в квартире?

— Дорогая Тамара Михайловна. Я хочу просто знать, простенько так знать, именно сегодня и желательно с утра пораньше, почему вы отвезли собаку к Альбине Михайловне? Джойс что, заболел?

— Как ты себе это представляешь? Я ночью встала, по-тихому оделась и отвезла какого-то Джопса, которого никогда не видела, к маме за восемьсот километров отсюда?

— Хочу собаку, — как двадцать пятый кадр вставил Велимир, уверенный, что если долго капать на одно и то же место…

— Можно тебя на секунду… — Степан схватил Тамару за предплечье.

— Ай, больно!

— Терпи! Кушай, Велик.

Глава семейства натянуто улыбнулся в адрес сына и увлек супругу в коридор.

Едва оба оказались в ванной, Степан, по старой ментовской привычке, решил сыграть на контрасте, сменил гнев на милость:

— Тома, ты извини за резкость, мне просто почему-то этим утром не хочется шуточек и всяких розыгрышей. Хотя в принципе, ты знаешь, я очень это всё люблю… Нет, серьезно, всё классно, мне понравилось, правда. Очень натурально. И неожиданно, главное. Только затянуто как-то… Уже и не смешно, а наоборот.

Степан перевел дух и глянул поверх плеча жены в зеркало. Увидев свое отражение, он перешел на еще более миролюбивый тон.

— Томочка, а теперь расскажи мне, куда вы ночью умудрились пристроить Джойса? Я же с ним вчера поздно вечером гулял, так? Так. Аж в двенадцатом часу. Потом вернулся, Велька уже спал. Ну, предположим, пока я выходил, ты с малым что-то затеяла. Потом мы вместе читали в постели. Так ведь? А потом я долго не мог заснуть, все думал про… Ладно, неважно, про что. До часу ночи точно не уснул, а ты уже посапывала. Не притворялась, а именно посапывала, так мило посапывала, я же знаю, как ты посапываешь… Джойс, помню, тоже у себя в коридоре чесался, потом затих. Как-то мне не удается представить себе, что ты, дождавшись, пока я заснул, тихо встала, бесшумно оделась, не включая света, разбудила Джойса, объяснила ему, что нужно по-быстрому собрать свои пожитки, миску, ошейник, мяч и переходить жить в квартиру напротив к тете Зине. При этом громко не радоваться и когтями по полу не стучать. Он ведь в квартире напротив, у тети Зины? Знаешь, почему я в этом уверен? Потому что ему просто больше негде быть! Вы же не выкинули собаку на улицу, не скинули в мусоропровод. Да если бы и выставили наружу, он бы уже здесь был, он же у нас на лифте умеет, сама знаешь…

Степан замолчал, глядя жене в глаза. Давно, очень давно он вот так не смотрел ей в глаза, долго и в упор. Он и не замечал, как много у нее морщинок. Лицо жены было совсем незнакомым.

Тамара глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Затем взяла супруга за руки.

— Степа, ты, пожалуйста, меня не перебивай. Послушай. Для меня эта история с собакой — полный бред. У нас ни-ког-да не было собаки. Ни собаки, ни другого домашнего питомца. Имя Джойс я слышу впервые. Кстати, очень странное имя для животного, но…

— Так ты же сама его так назвала!

— Степа, ты обещал не перебивать. Но. Так как я действительно не хочу думать, что у тебя поехала крыша — как в открытую думает твой Полежаев, — я просто хочу тебе сказать, что мне эта шутка тоже не нравится. Если ты купил собаку и таким образом пытаешься приучить нас к мысли о ней, я уже согласна. И бог с ней, с аллергией! Кажется, есть специальные таблетки… Давай назовем ее Джойс, если ты хочешь. Это мальчик? Кобелек? Пусть будет Джойс. Мне только одно не нравится. Я тебя за многие годы изучила, непохоже, что ты шутишь… Но ты ведь шутишь? В противном случае… Поставь себя на мое место. С утра пораньше твой муженек сам не свой, бегает по квартире, ищет какую-то собаку! И не просто ищет, а так агрессивно ищет, обидчиво, с обвинениями. Если бы я с утра по квартире енота, скажем, искала, Еньчика какого-нибудь, который типа у нас сто лет живет и которого я каждый день причесываю в двенадцать ночи, ты бы тоже обо мне подумал… Кстати. У тети Зины мы спрятать твоего Джопса никак не могли. Знаешь почему? На тетю Зину напал один буйный у нее в больнице, разбил голову дверью. Она у себя там в травмпункте уже третий день.