Соседи - [26]

— Не надо никого звать, — сказал Петр Иванович. — Никому ни о чем ни слова, я сам все сделаю.

Володя продолжал смотреть через прясло на следы, и Петр Иванович обратился к нему отдельно:

— Ты слышал?

— Слышал, — ответил Володя.

— Никакой паники, — сказал Петр Иванович, — будем продолжать жить, как будто ничего не случилось. Похуже кое-что было, а с такой чепухой справлюсь! Правда, старуха?

Александра Васильевна кивнула, приободрилась, как будто встала в шеренгу с Петром Ивановичем, и ждала дальнейших приказаний.

Петр Иванович распорядился: Александре Васильевне заниматься хозяйством, Володе остаться на месте, около штабеля, и вести наблюдение. Самому ничего не предпринимать, а все, что заметит, сообщать Петру Ивановичу, а Петр Иванович везде пройдет и все посмотрит.

— И я пойду, — сказал Володя.

— А кто будет старуху караулить? Ты не смотри, что я шучу, дело может оказаться вполне серьезное.

Петр Иванович, ни разу не оглянувшись, скрылся за баней, скоро вышел с другой стороны бани, перегнулся через низкие тынины, посмотрел вправо-влево и вышел в поскотину.

Александра Васильевна сложила в плиту дрова, достала из-за печи осколок полена, чтобы нащипать лучины. Тут же передумала, положила на плиту нож и осколок, взяла подойник и пошла к корове. Издалека взглядом спросила у Володи, где отец?

— К бане пошел!

Александра Васильевна подоила корову, когда Петр Иванович вернулся к штабелю.

— Сыскную бы собаку, и сейчас бы привела по следам! — сказал Володя.

— Где ж ты ее возьмешь?

— В район позвонить. Через два часа приедут.

— Через два часа тут делать будет нечего.

— Почему?

— Прогонят стадо коров, и от следов ничего не останется. Держать до приезда милиции триста с лишним коров мы не имеем права. И что за следы, неизвестно. Мало ли кто прошел! Как докажешь, что наш дом в опасности? Был кто-то четыре раза? Ну и что! Ничего не тронуто, даже не сорвано ни одного огурца, ни одного подсолнуха… Чего, скажут, испугались?

— Но ведь ходит же кто-то?

— Ходит.

— Ну и как быть?

— А как хочешь! Сами будем выпутываться… Пока ничего страшного. На всякий случай нужна осторожность.

— Можно мы с Колей сегодня в засаде посидим?

— Не разрешу — вам завтра в школу.

— А завтра?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Петр Иванович. — Может, никто больше не появится.

— А если придет?

— Пусть приходит. Попадется мне в руки, не вырвется.

Володя взглянул на высоченную фигуру отца, на его длинные, с мясистыми ладонями руки, на сапожищи сорок пятого размера и поверил: если кто-то попадется отцу, то действительно не вырвется.

— В погреб посадим, когда поймаем, — сказал Володя. — Воды за воротник нальем.

— В погреб, воды за воротник? Я тебя этому учил?

— И еще нос расквасить…

— Не имеем права.

— У него все права, а у нас никаких?

— Это у нас все права, а у того, кто ходит, нет никаких прав: попадется — там его права и кончатся! А пока некого наказывать и не за что.

— Ходит же.

— Мы не знаем, кто ходит и зачем? А вдруг это четыре разных случая?

Александра Васильевна шла с подойником и, пока не поднялась на террасу и не закрыла за собой двери, все оглядывалась на Петра Ивановича и Володю, о чем-то говоривших и только что замолчавших. Они стояли в разных позах, каждый в отдельности, каждый сам по себе: Володя стоял вплотную к пряслу и смотрел на огород, а Петр Иванович стоял боком к Володе и в упор смотрел на штабель, как будто хотел разобрать его и посмотреть, а что там — на дне.

Она затопила плиту, выглянула в окно, увидела мужиков все так же стоявших по одному — один у прясла, другой — у штабеля.

Когда вовсю повалил дым из трубы, Петр Иванович сказал Володе, что на сегодня разговор окончен. Он попросил Володю принести ключ от школы и вышел на улицу. Пастухи гнали коров за мост. Около школы он подождал, когда Дементий с Яковом прогонят коров в проулок.

— Дементий Корнилович, задержись-ка на минутку.

Дементий слез с коня, выжидательно посмотрел на учителя, зная, что просто так, по пустяку, учитель не остановит.

— Помнишь, Дементий Корнилович, ты рассказывал про какого-то мужика с Исаковки? Спрашивал, где я живу?

— Как не помнить, в двух шагах от себя видел. Так же, как тебя!

— Ты его больше не встречал?

— Нет.

— Не тот ли это мужик…

— Так, так? — заинтересовался Дементий и от любопытства и нетерпения переступил с ноги на ногу и застыл в позе, в которой он любил стоять, — одна нога чуть-чуть согнута, и от этого одно плечо ниже другого.

Петр Иванович медлил, будто решал, говорить или не говорить Дементию, и наконец сказал:

— Ночью кто-то около дома ходит: то сам покажется, то след оставит. Кто бы это мог быть, как ты думаешь?

— Какой он из себя, не видел?

— Ночью я и не рассмотрел. — Петр Иванович перевел взгляд с Дементия на школьные окна, вымытые вчера и начинавшие блестеть все сильнее, — всходило солнце.

— Что-нибудь взято? — спросил Дементий.

— В том-то и дело, что нет.

Дементий расхохотался:

— Чего же тогда ходить?!

Рыжий конь, до этого смирно стоявший за спиной Дементия, резко мотнул головой, но Дементий успел поймать выскользнувший из рук повод. То, как Дементий поймал ременный повод почти у самой земли, заставило Петра Ивановича бросить быстрый взгляд на соседа и подумать: хоть сосед и начинает иногда жаловаться на ломоту в ногах и пояснице, но пока что он и ловок и здоров, как бык.