Соседи - [11]

Пустую бутылку мог кто-нибудь забросить из поскотины, рассуждал Петр Иванович, глядя за тын и предполагая, с какой стороны и кем могла быть брошена бутылка.

Он услышал, как проскрипели ворота, увидел идущую к колодцу Александру Васильевну.

«Ну, что?» — еще издали взглядом спрашивала она.

— Не нравится мне эта штука, — сказал Петр Иванович и приподнял в воздухе бутылку из-под кагора.

Александра Васильевна поняла, выражение ее лица мгновенно сменилось, как будто в руках у Петра Ивановича была не пустая бутылка, а граната, готовая разорваться, в любое время.

— Вот что, старуха, надо проверить, есть ли в магазине такое вино. Поняла?

Александра Васильевна молча кивнула головой.

Около черемухового куста, куда ночью бежал человек по картошке, у Мезенцевых была скамейка, на которой в тени любил отдыхать Петр Иванович. Здесь с утра до вечера жужжали пчелы, кружились стрекозы…

Петр Иванович обычно сидел на скамейке неподвижно, и воробьи очень скоро переставали обращать на него внимание, перепархивали с ветки на ветку над самой его головой.

Зря ночью Петр Иванович не подкрался к черемуховому кусту и не проверил… Он мог неслышно пройти по ограде, перелезть на загон и оттуда прислушаться: если бы у куста на скамейке сидели двое, — парень с девчонкой, — все равно они бы не выдержали и засмеялись или до Петра Ивановича донесся бы шепот — молодые люди, это точно, не удержались бы и стали смеяться или перешептываться…

Ничего этого с террасы Петр Иванович не мог услышать, да он и не слушал долго, и теперь нужно было разгадывать: кто и зачем уже во второй раз приходит ночью?

6

В воскресенье Мезенцевы топили баню. Петр Иванович с Володей были в школе, — расставляли высохшие, пахнущие свежей краской парты и скамейки, — когда Александра Васильевна занесла в баню дров, два чугуна и бересты.

Перед тем как затопить баню, вынула из двух оконцев легкие осиновые чурбаки. Третье оконце, маленькое и высокое, было заткнуто старой телогрейкой с оторванными рукавами, и Александра Васильевна открывала его осторожнее, чтобы не налетела в глаза сажа.

Взявшись за маленький колышек, служивший дверной ручкой, потянула осевшую дверь немного вверх и на себя. Порог переступила не сразу — сначала осмотрела правый, самый темный угол, в котором стояла бочка для горячей воды. Шагнув через порог, заглянула еще в один слабо освещенный угол — под полком. Привыкнув к полутьме, разглядела там старые веники. Петр Иванович не любил, когда накапливался хлам, и она убрала их.

Когда мелкие дрова разгорелись, бросила в каменку крупных поленьев, придвинула к дровам чугуны. Один чугун стоял плохо, Александра Васильевна стала поворачивать его, вода несколько раз плеснулась на огонь — облако белого пара скрыло дрова и чугуны. Задерживая дыхание, она установила чугун, согнувшись, вышла из бани.

Постояла на чистом воздухе, отдышалась от дыма. Узнала в маленьком мужичке с топориком за поясом Ивана Черного, шагавшего в лес. Не сбавляя шага, Иван Черный поприветствовал Александру Васильевну, взмахнув рукой, и скоро был уже на мосту. Посмотрел с перил на воду и так же скоро, как шел по задам, зашагал к лесу.

Александра Васильевна посмотрела вдоль огородов на всю деревню и заметила из бань только два дыма — у Нюры Зиновьевой и у Захарки. Еще рано, дымки появятся через два, три часа, а у некоторых и совсем к вечеру. Услышав за спиной шаги, она резко оглянулась.

— Надо ж так напугать! — сказала она Петру Ивановичу, быстро и неслышно спустившемуся по тропинке к колодцу. — Куда ты Володю дел?

— К Лоховым зашел, — ответил Петр Иванович. — Почему нарушаешь договор? — строго спросил он.

— Ничего я не нарушаю, — сказала она, довольная, что Петр Иванович беспокоится и, делая вид, что не понимает, о чем он спрашивает.

— Я же говорил тебе: без меня баню не затапливай, сделаю все в школе, приду, помогу. Ты не Володя, должна понимать. Забыла, как в Грязнухе?

— Еще что, — испуганно проговорила она, не желая и вспоминать, того, что было в Грязнухе. — Будешь топить баню, а я обед из печи достану?

— Доставай.

Сделав несколько шагов к дому, Александра Васильевна хотела вернуться, выбрать с гряды огурцов для обеда, но Петр Иванович сказал, что сам выберет. Она постояла немного, как бы размышляя: доверить Петру Ивановичу выбрать огурцов или вернуться и сделать самой? Медленно, как будто нехотя, она стала подниматься в гору. И, удивительное дело, без ведер с водой, без кошмы с листьями Александра Васильевна шла в гору как будто тяжелее…

Закрывая ворота, она увидела, как Иван Черный свернул за мостом влево и шагал, мелькая за деревьями, по дороге вдоль болота.

Перед баней к Мезенцевым заглянула Арина. Подождала Володю, несшего от бани пилу и оставшиеся дрова, на которых сверху лежал топор.

— Много воды нагрел? — спросила Арина.

— Много.

— Дементию останется?

— Останется. Пусть приходит.

— Куда ты дрова несешь?

— В поленницу.

— Лежали б около бани, чего их носить.

— Складу в поленницу.

— Все бы складывали! Шура дома?

— В магазине.

— Ну, ладно, — сказала Арина, будто простила Володе какую-то провинность. — И я в магазин схожу, у меня тоже есть деньги.