Сопротивление бесполезно - [6]

– Томас! – Ей вдруг захотелось схватить его за плечи и сильно тряхнуть. – Надеюсь, ты собираешься объяснить, что все это значит?!

Но Томас не торопился отвечать. Молчание затягивалось, и присутствие духа начало покидать Бланш. В голове лихорадочно неслись мысли: что, если Томас ни в чем не виноват? Что, если причина в ней самой? Словно со стороны она услышала свой жалкий дрожащий голос:

– Мне все это противно, ты знаешь! Я всегда теряюсь в затруднительных ситуациях, могу что-то неправильно понять… А ты молчишь…

– Он хочет сказать… – раздался резкий голос Паулы.

– Я разговариваю с Томасом! – Бланш как будто пришла в себя и даже позволила своим ясным глазам на секунду остановиться на этой чужой, опасной женщине, прежде чем вернуться к мужчине, за которого еще вчера собиралась замуж. – Ну, давай же, Том! Только постарайся говорить по существу. И, пожалуйста, быстро!

– Дело в том… – Все внимание Томаса, казалось, было сосредоточено на собственных руках, сжатых с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Розовые пальцы Паулы снова оказались на его плечах. – Дело в том, что Паула и я собираемся пожениться.

Прошло несколько мгновений, прежде чем рассеялась мгла перед глазами Бланш. Боль в сердце стала почти непереносимой. Будто во сне она увидела, как встал Рой, подошел к окну, немного постоял, вглядываясь в темноту, и двинулся назад. Но вместо того, чтобы вернуться на свое прежнее место, он присел рядом с Бланш на подлокотник дивана.

Скорее всего, он сделал это совершенно случайно. Чего ради он стал бы сочувствовать ей? И все равно Бланш была ему благодарна: хотя она почти не видела его, эта близость каким-то образом создавала иллюзию поддержки. И когда Бланш заговорила, ее голос звучал более уверенно, чем она могла сейчас ожидать.

– Но ты великолепно знаешь, Томас, что это невозможно! Я была уверена, что мы… – Что и говорить, уверенности хватило Бланш ненадолго; казалось, ее хрупкий надломленный голос вот-вот сорвется. – Может быть, это просто ошибка? Ведь ее так легко совершить! Одумайся, Томас! Не может быть, чтобы это было правдой! – Бланш почти рыдала, ее оставляли последние силы.

И тут опять раздался голос той страшной женщины, которая все еще стояла рядом с Томасом:

– Не кажется ли вам, что все это выходит за рамки разумного?

Бланш проигнорировала вмешательство Паулы, но благодаря ему к ней хоть отчасти вернулось присутствие духа.

– Если все действительно так, как ты говоришь, Том, разве не я должна была узнать об этом первой?

Откуда-то сзади она услышала недовольное шипение, но сейчас ей было не до того. Она ждала ответа Томаса, но вместо него опять заговорила Паула:

– Узнать первой?

Было что-то смешное в том, как она растягивала слова и округляла тонкие губы. Обойдя диван, Паула села рядом с Томасом, откинулась назад и скрестила ноги, полностью расслабившись. В том, как она смотрела на Бланш, как не торопясь достала сигарету, затянулась, задержав дым в легких, а затем выпустила его тонкой струей, было нескрываемое торжество.

– Ты имеешь право на что бы то ни было, дорогуша, только если ты более беременна, чем я! Ну что, будем сравнивать сроки?

Бланш показалось, что по комнате прошел сквозняк, ее тело покрылось «гусиной кожей». Так, значит, все это не сон? Увы, места для сомнений не оставалось. Теперь она смотрела на Томаса с последней надеждой, что сейчас он засмеется, обнимет ее и закричит: «Первое апреля!» или что-нибудь в этом роде. Но он избегал ее глаз, не осмеливался даже взглянуть на нее…

Так вот что она на самом деле для него значила! Все это время, когда они назначали свидания, мечтали о свадьбе, он и Паула… Бланш почувствовала себя совсем обессиленной и несчастной. Она оглянулась на Роя, который был здесь, так близко, и мрачно наблюдал за ней. У нее вдруг появилось странное желание дотронуться до него, чтобы позаимствовать хоть немного силы.

Между тем нужно было что-то сказать. Бланш попыталась проглотить ком, застрявший в горле, но это никак не получалось. Наконец ей удалось произнести три слова голосом слабым и неживым:

– Я все поняла…

Бланш скорее почувствовала, чем увидела, что Рой подался вперед и подложил подушку под ее спину.

– Как я понимаю, больше у тебя аргументов нет? – В голосе Паулы, несмотря на нескрываемое злорадство, мелькнула тень облегчения.

– Нет. – Бланш прижала руку ко лбу; ей казалось, что голова ее набита ватой. – По крайней мере тех аргументов, которых ты ждешь.

– Ну, Томас, в таком случае мы можем идти. Теперь уже все ясно окончательно, и больше говорить не о чем.

Томас послушно встал и протянул руку Бланш. Видимо, он почувствовал острую боль, когда она резко отвернулась, избегая какого бы то ни было контакта с ним. Бланш сейчас ненавидела Тома за то, что вынуждена подавлять в себе инстинктивное желание сжать его руку, прижать ее к щеке в последней и безуспешной попытке удержать его…

И, наверное, это рука Роя, обхватившая ее за плечи, укрепила ее в решимости быть гордой до конца; и, конечно же, ей и в голову не пришло отстраниться от этого жеста молчаливой поддержки.

– Надеюсь, что сейчас-то хоть вы понимаете, как чудовищно все, что вы сделали?! – Ярость Роя тоже была помощью. Может быть, сдерживая ее все это время, он просто не хотел поставить себя в дурацкое положение.