Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины. Роман-диалог - [50]

Это больной вопрос. Толстой в молодости был очень тщеславен и сам откровенно в этом признавался. Он считал тщеславие главным грехом своей молодости. Но он с этим чувством всю жизнь боролся. Он про это «Отца Сергия» написал. Это он про себя написал. Про то, как народная слава губит душу человека. И как необходимо от нее избавиться. Даже ценой грязного поступка, как это делает отец Сергий, поддавшись на соблазнение девушки-дурочки.

А Софья Андреевна была просто и откровенно тщеславна. Ее визит к Александру III и встреча с императрицей не просто описаны в ее Дневнике. Это отдельный очерк, и мы приложим его к нашей книге. Она ведь явилась к царю не для того, чтобы себя показать. Она пришла, чтобы добиться разрешения на публикацию «Крейцеровой сонаты», повести, которую она ненавидела, но которая, она знала, принесет ей как издательнице немалую прибыль. Но и то, что она встречалась с самим царем, конечно, подняло в ней такие чувства! Ах, как она правильно себя вела! Ах, как она тонко, по-французски объяснялась с императрицей! Ах, какой она молодец!

Видите ли, в чем дело. Я ничего плохого о Берс сказать не могу. У Софьи Андреевны был замечательный отец, нежный, заботливый, сам Лев Николаевич его очень любил. Но Толстые — это Толстые. Это — род, это порода. Поэтому сам Толстой вообще ни разу ни с одним царем не встречался. Он им письма дерзкие писал: о том, чтобы не казнили «народовольцев» (Александру III), чтобы не преследовали сектантов (Николаю II). А жена встречалась. И ее это страшно грело! А мужа раздражало! Толстой был деликатный человек и ничего жене по поводу ее «царственного» визита не высказал. Просто сказал, что ему это не очень нравится. Но знаете, что он при этом думал? Тут я посмею забраться в голову Толстого. «Да подумаешь, какой-то царь! Что ты мне тут рассказываешь! Знаем мы этих царей!»

Вы почитайте, как он описывает Николая I в «Хаджи Мурате». Честно говоря, мне даже неприятно читать эти страницы. Дурак, развратник и мерзавец. Вот такой Николай I в его глазах. Думаю, что и об Александре III он был не лучшего мнения. И о Николае II.

Не в том счастье Софьи Андреевны было, что она с царем встречалась. Счастье было в том, что она общалась с Чеховым, Горьким, Буниным, Леонидом Андреевым, Николаем Ге, Репиным, Крамским и еще многими, многими действительно великими людьми XIX века. Она позировала лучшим художникам России. И вот это счастье подарил ей не царь, а Толстой.

Вот что ей нужно было ценить, а не визит в Зимний дворец, да еще и ради издательской выгоды.

К.Б./ Ну, Павел, это вы уж горячитесь. Скажите честно, кроме созданного неприятного ощущения, насколько сильно визит Софьи Андреевны к царю навредил ее мужу?

Вы вспомните, кто держал все эти «салоны» в России, где вертелось светское общество, обсуждались политические вопросы, литературные новинки — вся эта прелесть аристократической жизни, описанная в «Войне и мире», — ведь всегда женщины. И им не столько было важно, что за вопросы сегодня обсуждают, как там идет игра в «бридж», и, хотя это очень любопытно, — у кого с кем романы, но важнее — «затащить» к себе знаменитость или какого-нибудь влиятельного человека и тем дать пощечину владелице другого «салона». У меня он бывает чаще, у меня ему интереснее, у меня таких вообще вагон и маленькая тележка. Ну что поделать, женское тщеславие входит в «комплект» личности большинства женщин. Если не вредит — то чем же плохо?

П.Б./ Да нет, какой вред? Она принесла ему пользу! Она ведь пробила в печать «Крейцерову сонату». Толстой придавал огромное значение этой своей повести и, конечно, был обозлен тем, что Цензор Всея Руси Константин Петрович Победоносцев запретил ее к печати, как запрещал все его религиозные сочинения. Ну, религиозные еще понятно, там крамола, с точки зрения церковной догматики. Но художественное-то произведение — за что? А за то, видите ли, что там нехорошо показан институт брака, а брак в России считался священным, потому что освящался Церковью через таинство венчания. Так что, если мы вернемся к принципу «ролевой игры» между супругами, то Толстой мог подумать… Ох, еще раз нагло залезу в голову Толстого. Подумать так: «Моя Сонечка, конечно, помешана на этих придворных делах, она еще в детстве умирала от счастья, когда видела коронацию Александра II в Кремле, ну просто как Валерия Арсеньева, которую я когда-то в письме жестоко за это высек, но… Повесть-то она в печать пробила! Утерла нос самому Победоносцеву! Вот женщина! Ста мужиков стоит! С такой женой, как за каменной стеной!»

Но это я все несерьезно. Я не имею права «думать» за Толстого. А если серьезно, то благодаря Софье Андреевне одно из самых «взрывных» произведений Толстого вышло в России. И он этому, конечно, не мог не радоваться.

Железная женщина

К.Б./ Да, это была жена, за которой можно было жить, как за каменной стеной. Почти как некрасовская женщина, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Вот, например, история из их с Львом Николаевичем жизни. В первую поездку семьи в Самарские степи «на кумыс» нужно было часть пути от Нижнего Новгорода до Самары преодолеть на пароходе. Несколько раз пароход останавливался, чтобы загрузиться углем, в том числе в Казани. Лев Николаевич с двумя старшими сыновьями решили прогуляться и сошли с парохода на берег. Софья Андреевна об этом не знала, так как кормила в это время маленького Петю и занималась младшими детьми. Когда она вышла из каюты, пароход уже набирал скорость, а Льва Николаевича нигде не могли найти… Она сразу побежала к капитану и упросила его вернуть пароход к пристани, хотя они отошли достаточно далеко от берега. И капитан вернул! Это — русская женщина! Не то что коня — пароход остановит и вернет к берегу!