Сонет Серебряного века. Том 1 - [30]

Взнесенный свод, ночами в звездных славах.

Кто грезой изумрудно-голубой

Упился в летний час, тоскует ночью.

Все прошлое встает пред ним воочью.

В потоке Млечном тихий бьет прибой.

И стыну я, припавши к средоточью,

Чрез мглу разлук, любимая, с тобой.

1 октября 1920 Париж

Набат

Лишенный родины, меж призраков бездушных,

Не понимающих, что мерный мудрый стих

Всемирный благовест средь сумраков густых,

Один любуюсь я на звенья строк послушных.

Они журчащий ключ во днях пустынно-душных.

В них говор солнц и лун для праздников святых,

Веселый хоровод из всплесков золотых,

В них грозный колокол для духов двоедушных.

От звуковой волны порвется злая сеть.

Качнувшись, побегут в пространство привиденья.

Все дальше, дальше, прочь от грозового рденья.

А бронза гулкая и стонущая медь,

Возникши в воздухе глаголом осужденья,

Продлят свои долгий гуд, веля судьбе – греметь.

12 августа 1920

Мое – ей

Приветствую тебя, старинный крепкий стих,

Не мною созданный, но мною расцвеченный,

Весь переплавленный огнем души влюбленной,

Обрызганный росой и пеной волн морских.

Ты в россыпи цветов горишь, внезапно тих,

Мгновенно мчишься вдаль метелью разъяренной,

И снова всходишь ввысь размерною колонной,

Полдневный обелиск, псалом сердец людских.

Ты полон прихотей лесного аромата,

Весенних щебетов и сговора зарниц.

Мной пересозданный, ты весь из крыльев птиц.

И рифма, завязь грез, в тебе рукой не смята.

От Фета к Пушкину сверкни путем возврата

И брызни в даль времен дорогой огневиц.

1923

Я слышу

Я слышу гуд тяжелого шмеля,

Медлительный полет пчелы, несущей

Добычу, приготовленную пущей,

И веет ветер, травы шевеля.

Я вижу урожайные поля,

Чем дальше глянь, тем всходы видишь гуще.

Идет прохожий, взор его нелгущий,

Благой, как плодородная земля.

Я чую, надо мною реют крылья.

Как хорошо в родимой стороне!

Но вдруг душа срывается в бессилье.

Я слышу, вижу, чувствую – во сне.

И только брызг соленых изобилье

Чужое море мчит и плещет мне.

1923

Золотой обруч

1

Красивы блески царственного злата,

Добытого в горах и руслах рек.

В нем силу солнца понял человек,

В нем страсть, любовь, и бой, и гуд набата.

Чтоб клад достать, утроба тьмы разъята,

Оплот гранита жаждущий рассек.

Подземный Вий, из-под тяжелых век,

Признал и в краткодневном смелом – брата.

Не говори о золоте слегка.

Колдуют долго солнечные чары

По руслам рек и там, где срывны яры.

Власть перстня обручального крепка.

Всесильны желто-алчные пожары.

Изыскан огнь осеннего листка.

2

Изыскан огнь осеннего листка,

Когда, лиясь, внедряются рубины

В белесоватый страх в листве осины

И кровь сквозит в листве березняка.

В персидских шалях липы. Нет цветка

Краснее ягод вызревшей калины.

В них бусы вспева пламенной былины.

По ржавым листьям пляска уголька.

Лесная глушь – расплесканное море.

От искры искра, зыбь и цепь огней,

Многорасцветный праздник головней.

Душа ликует в красочном просторе.

Что в дали той, что вовсе далека?

До моря путь – чрез три страны река.

3

До моря путь – чрез три страны река.

Поток весны – через пороги лета,

И осень, пред зимой, в огонь одета.

В тройном запястье тайна глубока.

Бездонный ров. Над ним лежит доска.

Пройди туда, где явь иного света,

Не торопи оправданность обета,

И, выпив радость, знай: нужна тоска.

К нам, в наших днях, должна прийти утрата.

У сердца с правдой мира договор.

Нам осенью поет о нем узор —

Кровавого разорванного плата.

И, эхом, к нам идя сквозь гулкий бор,

Волнует зов минувшего «Когда-то».

4

Волнует зов минувшего «Когда-то»,

Кричит «Ау!» пустынею лесной,

И помним мы, как хорошо весной,

Как вся она открыта и богата.

Мы ценим утро только в час заката.

Мы красочною тешимся волной,

Настурций увидав цветочный зной,

Когда осенней грустью сердце сжато.

И благо. Радость в боль обрамлена.

Какие бы мы были, не тоскуя?

Мы недостойны были б поцелуя.

Привет тебе – в час осени – весна.

Как камень, в воду брошенный со ската,

Люблю в весне разливы аромата.

5

Люблю в весне разливы аромата,

Веселая, она не хочет тьмы,

Секирой льдяной сшибла рог с зимы,

Поет, хоть от сугробов даль горбата.

И рухнула – из льда и снега хата,

Просыпан снег последний из сумы,

Ручьи бегут на праздник кутерьмы,

И рой сорок стрекочет воровато.

От всей земли, из каждого куска,

Дыханье разогретой жадной хоти.

Путь к радости – на каждом повороте.

С Егорья доходи до семика.

В русальных торжествах святыня плоти.

Весна, как степь, светла и широка.

6

Весна, как степь, светла и широка.

Всегда, веснуя, дух наш весь веселье.

Весна – от солнца данное нам зелье.

Весна равняет с богом червяка.

Ко взору взор, к руке идет рука.

В веснянке – хмель, в весеннике – похмелье.

Кто полюбил, тот принял ожерелье,

Где жемчуг – солнцелунные века.

О, стебель мая с завязью июня,

С июльской чашей мака! Жаркий сказ.

Весна и лето, как люблю я вас.

Но мил мне также лёт бесшумный луня.

Весна, как вспышка вещих снов, ярка.

Прекрасней осень. Смерть душе близка.

7

Прекрасней осень. Смерть душе близка.

Хотя б царем, безоблачно, беспечно,

Жить на земле я не хотел бы вечно.

На всем, что здесь, я вижу знак: «Пока».

Всегда ли мне смотреть из уголка?

Когда вверху, мостообразно, млечно

Звездится Путь, он манит бесконечно

Туда, откуда наша глубь мелка.

Есть бег, есть взлет к иной лучистой цели,

Светлей того, что здесь светлей всего.