Соната незабудки - [110]

— Это правда, — уклончиво ответила Одри.

В разговоре ощущалась некоторая напряженность. Чувство такта не было сильной стороной тетушки Эдны: она всегда предпочитала говорить начистоту, а хождение вокруг да около очень ее расстраивало. Она сделала глубокий вдох и поставила чашку на стол.

— И что вы намереваетесь делать, дорогая моя? Так не может продолжаться вечно, я права?

— Я не знаю, — увильнула от прямого ответа Одри. Она вспомнила слова тетушки, сказанные на прощание в тот день, когда она вернулась из Англии. Было бы глупо притворяться, будто она не понимает, что та имеет в виду.

— Луис останется здесь?

— Я полагаю, он планирует вернуться в Англию.

В воздухе какое-то время висела гнетущая тишина.

— А, — понимающе вздохнула тетушка Эдна. И посмотрела на племянницу полными сочувствия глазами: — Так вот почему ты хочешь купить себе дом в Англии.

Одри хотела было возразить, но тетушка продолжала, не обратив на это никакого внимания:

— Ты не можешь прожить две жизни одновременно. Что подумают девочки, когда обнаружат, что вы с Луисом вместе живете в Англии? Они сочтут это весьма странным, ты так не считаешь? Ты скажешь обо всем Сесилу или будешь скрывать?

— Тетушка, вы неправильно меня поняли, — попыталась протестовать Одри, но Эдна склонила голову набок и лукаво прищурилась.

— Девочка моя, я не вчера родилась на этот свет. Я знаю, каково это — полюбить человека и потерять его.

— Солнечный Гарри, — проговорила Одри, помешивая чай серебряной ложечкой.

— Мой милый Гарри… Я любила его больше жизни, и я его потеряла. Его не вернуть. Я знаю, что такое горечь утраты. — Она дотронулась рукой до руки Одри. — Девочка моя, я лишь хотела сказать тебе, что человек способен справиться со всем. Сначала кажется, что сердце твое разбито навсегда, и ты бродишь в своем собственном аду, куда никому другому нет дороги. Люди попросту не верят, что ты можешь страдать так сильно. Но время лечит. Ты любишь Луиса всем сердцем, и один раз ты его потеряла. Теперь, когда он вернулся, ты не хочешь терять его снова. Я тебя понимаю. Но на этот раз ставки слишком высоки: ты должна подумать о Сесиле, о детях. Развод — это очень грязное дело, а грязь не отлипнет, куда бы ты ни уехала.

Слезинка упала прямо в чашку Одри. Она очень тихо заговорила:

— Я вышла замуж за Сесила потому, что этого хотели мама с папой, а мне хотелось, чтобы после смерти Айлы они вновь были счастливы. Я поступила правильно. Я вышла за него ради них, но всегда любила только Луиса. А сейчас я люблю его даже крепче, чем тогда. Разве вы не понимаете, что это — мой второй шанс? — Она вперила в Эдну тревожный взгляд, но та лишь покачала головой.

— Нет. Луис — это соблазн, перед которым ты должна устоять во что бы то ни стало. Ты сделаешь несчастными людей, которых любишь. А разве можно построить счастье на чужой беде?

Одри отдернула руку и сокрушенно кивнула.

— Я ведь не могу жить только для других, — сказала она.

— Любовь всегда жертвенна, милая Одри. Ты сделала свой выбор, и этот выбор был верен. Сесил тебя любит. Он хороший, честный мужчина, и я не поверю, что тебе он не нравится. Возможно, ты не любишь его так, как его брата, но он тебе не безразличен. Ты умеешь сострадать, Одри, я тебя понимаю. Ты построила семью с Сесилом, у вас две прелестные дочки, за которых ты несешь ответственность. Сесилу пришлось поступиться отцовскими чувствами, чтобы дать им самое лучшее образование. А сейчас, дабы они могли уверенно стоять на ногах, ты должна пожертвовать своей любовью к Луису. Как девочки смогут смотреть людям в глаза, если их мать сбежит с их дядей? Что скажут их друзья? Ты представляешь, как они будут мучиться? Никогда не забывай, что твои поступки отражаются на твоих близких. Если хочешь, можешь втоптать в грязь свое имя, но не рань невинные души детей! Ты обязана сделать все возможное, чтобы они не узнали, что такое позор.

Одри уронила в чай еще одну слезинку. Она больше не желала слушать тетю. Ее внутренний голос что-то шептал, но она оставалась глуха. Ей лишь хотелось, чтобы тетушка Эдна оставила ее наедине с собственными мыслями и надеждами, которые распускались у нее на глазах, словно прекрасный гобелен, сотканный из мечтаний.

Повисла долгая пауза. Тетушка позвала официанта и попросила принести еще лепешек. Одри рассматривала чаинки, скопившиеся на дне чашки.

— Девочка моя, — наконец нежно промолвила Эдна, и Одри снова захотелось плакать. Она бы сладила с гневным осуждением, но сочувствие выбивало ее из колеи. — Когда ты была совсем маленькой, твое будущее рисовалось безоблачным, ибо ты была наделена добрым нравом и красотой. С другой стороны, у Айлы характер был гораздо сложнее, и я считала, что ей в жизни придется нелегко. Никто не мог предвидеть, что произойдет. Но я знаю тебя, милая моя, и очень тебя люблю. Именно поэтому я могу с уверенностью сказать, что ты не убежишь с Луисом. Ты слишком ответственна, и так было всегда. А люди, по сути своей, редко когда меняются. Изменились лишь жизненные обстоятельства. В глубине души ты понимаешь, что потеряешь слишком много. Я знаю, ты воспримешь мой совет в штыки, потому что мой голос вторит голосу твоего разума, но все же я рискну тебе его дать. — Она взяла Одри за руку и посмотрела ей в глаза. — Зажги в сердце свечу за здравие Луиса и следи, чтобы она не погасла. Но отпусти его, а сама останься и убереги свою семью от бури, в которой пострадали бы вы все. Никто не знает, что уготовано тебе судьбой, но твое счастье и счастье твоих детей — в твоих руках. Сделай свой выбор, и я убеждена, что ты поступишь правильно.