Сон льва - [7]
Вдруг Галу больно схватили за шиворот и вытащили из палатки. Ее цепко держала полная блондинка с распущенными волосами. Шею обвивала толстая змея, голова которой лежала прямо на бюсте у циркачки.
— Без билета, естественно? — рявкнула она, и когда Гала покачала головой, женщина сделала вид, что хочет дать ей пинка.
— Приходи сегодня вечером, с деньгами, и тогда можешь смотреть, сколько душе угодно. Ну, давай, дуй домой, — она сняла змею, словно шарф, и помахала ею перед лицом Галы, — или я скормлю тебя Эннио.
Гала побежала под дождем домой, не переводя духа и не вспомнив о том, что ее велосипед и ранец остались у цирка.
Когда она, запыхавшись, вбежала в гостиную, то столкнулась лицом к лицу с пастором, который вместе с женой пришел навестить ее родителей.
— Здравствуй, малышка, — у мужчины был высокий голос, наверное, перехваченный тугим белым воротничком.
— Мы как раз говорили о тебе, — сказал Ян, а жена пастора взяла Галу за руку и усадила к себе на колени.
— Мы уже начали беспокоиться, — сказала она, подбрасывая Галу у себя на коленях.
Отец бросил на Галу взгляд, который говорил, что ей все простится, если она в ближайшие двадцать минут покажет себя с лучшей стороны. Вандемберги происходили из старинного рода пасторов, и хотя Ян читал свои лекции так, будто стоит на церковной кафедре, ему так и не простили того, что он не пошел по стопам своего отца и деда. Он не решился на это, сам слишком много сомневался, и благоговел перед пасторами не из-за их благочестия, а из-за их проповедей, которыми они могли по желанию нагнать на прихожан страх, вызвать чувство вины или утешить. Эти старомодные пастыри человеческих душ владели силой слова; сокровищем, которое Ян высоко ценил. Он втайне надеялся, что Гала тоже так научится, и в один прекрасный день — времена ж меняются — он увидит ее за церковной кафедрой, а сам будет сидеть в первом ряду, трепеща от ударов ее проповеди, мечущей громы и молнии.
— Твой папа говорит, что ты владеешь чудесным даром слова.
— Мне кажется, что чудеса, — парировала Гала, трясясь на коленях жены пастора, — это скорее ваша специальность.
Пастор зааплодировал.
— Ян, по-моему, ты посеял здесь талант.
— Она еще маленькая, — остудила его энтузиазм Анна. — Пусть играет, пока может.
— Ах, что вы, это не чудо, — сказал Ян. — Чудеса приходят готовыми к употреблению, а у Галы — дар. И такой дар обязывает. Над ним надо очень много трудиться. Но как говорят, dandum est aliquid…
— …cum tempus postulat aut res,[22] — подхватила его дочка.
У священника открылся рот от удивления, а его жена, пораженная, прекратила попытки сбросить Галу.
— Это еще что, — сказал Ян. — Ее маленькая сестренка так тоже уже умеет. Что я говорю, не так уж важно, лепечет ли малышка Катона в колыбели. Нет, новая любовь Галы — это Гомер, правда, зайка? Я читаю его по вечерам ей перед сном, а когда она просыпается, у нее уже все от зубов отскакивает.
— Ну, между тем и другим лежат недели две зубрежки и долбежки, — сказала мать Галы, которой уже надоело все представление. Она освободила дочь из объятий пасторши и спросила, где та была.
— Как не простить отцу его восторг, — благодушествовал пастор, — когда у него такой необыкновенный ребенок, такой…
В этот момент Гала вспомнила о велосипеде. Просто внезапно пришло в голову. И ее рюкзачок на багажнике!
— Муза, скажи мне… — начал Ян и взглянул с надеждой на дочь.
Через несколько минут у нее могут спросить тетрадь для домашних работ, чтобы показать гостям ее отличные отметки, но тетрадь лежит в велосипедной сумке и в данный момент мокнет под дождем.
— Муза, скажи мне о том многоопытном муже… — настаивал Ян, уже несколько нетерпеливо, — который долго скитался…
Скитался… — повторила Гала, — у ограды. — Она высвободилась из маминых объятий.
— Какой ограды? — спросила супруга пастора, ожидая продолжения, так как спутала Гомера с детским стишком. Но Гала знала, что ей предстоит сделать.
— У ограды цирка. Мне надо туда.
— Цирка! — передразнил ее Ян, словно она сказала глупость.
Он не мог понять, почему пастора это замечание развеселило не меньше, чем слова древнего Катона, и когда гость хлопнул себя по коленям, воскликнув: «Sunt pueri pueri, pueri puerilia tractant!»,[23] — Ян решил, что над ним посмеялись.
Он резко приказал Гале продекламировать первые строки из «Одиссеи» на языке оригинала. Девочка попробовала нащупать в кармане, встреченном в шов ее платьица, есть ли там велосипедный ключик, и поняла, что даже не закрыла велосипед на замок. И ее альбом со стихами тоже остался в сумке, и дневник, и альбом для рисования с новыми карандашами фирмы «Саrаn d’Ache», которые так приятно пахнут, когда откроешь коробку.
— Ян, честно, — сказала пасторша, открывая сумочку, — в этом нет ничего страшного, радуйся лучше огоньку у нее в глазах. — Она наклонилась к Гале и протянула ей купюру. — Может быть, папа в виде исключения разрешит тебе сегодня вечером сходить посмотреть на слонов.
Но улыбка сползла с ее лица, когда она взглянула на Яна.
— Иногда я не знаю, упрямишься ты или просто глупа.
Он покраснел, и слезы стыда показались у него на глазах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.