Сомов и другие - [15]

Т р о е р у к о в.

Отречёмся от старого мира,

Отряхнём его прах с наших ног.

С о м о в. Прошу прекратить!.. Виктор - ты понимаешь...

Я р о п е г о в. Ни черта не понимаю! Страшно рад! Не хочу понимать!

Л и д и я (смеясь). Виктор! Вы с ума сошли!

Я р о п е г о в. Вот именно! Страшно рад. И почему нельзя петь? Разве кто-нибудь дрыхнет?

С о м о в. Я прошу тебя...

Т р о е р у к о в. Простите... Позвольте мне объяснить, я - учитель пения, пре-пода-ватель! Я говорю молодёжи: слова - чепуха! Смысл всегда в мелодии, в основной музыке души, в милой старинной музыке... бессмертной...

Я р о п е г о в (Сомовым). Это он - ловко! Это - не без ума! Это, брат, такая ракалья...

Т р о е р у к о в. Хорошо, говорю я, церковь мы ликвидируем, но идея церковности, соборности, стадности... она - жива! (Смеётся.) Жива! Я учу владеть голосами... го-ло-совать. Голое - совать, совать голое слово! Я учу молодёжь.

С о м о в. Послушайте! Довольно!

Я р о п е г о в. Нет, он - хитрая бестия! Ты - пойми: совать в жизнь пустое, голое слово, а? Замечательно придумал, негодяй! Учитель! Ты негодяй?

Т р о е р у к о в. Да!

Я р о п е г о в. Видишь - сам понимает! Самосознание, брат... Чёрт знает, как интересно! Лида - интересно?

Л и д и я. Страшно интересно!

Т р о е р у к о в. Я - негодяй, да! Я не гожусь в рабы д-дикарей...

(Лидия хохочет.)

С о м о в (Троерукову). Вон отсюда! Пьяный дурак!

(Анна идёт.)

Т р о е р у к о в. Н-нет, не дурак! И - меня нельзя оскорбить...

А н н а (строго). Господа! Вы слишком шумно веселитесь...

Я р о п е г о в. Одолевает радость бытия...

Т р о е р у к о в. Вот - Анна Николаевна, она знает, что я не оскудел! Троеруков - не оскудел! Он может бороться, он способен мстить... Его стиснули - он стал крепче! Трагическое веселье, Анна Николаевна. Веселье глубокого отчаяния.

А н н а. Я понимаю, но не забывайте, что мы живём в окружении врагов.

С о м о в. Я прошу тебя, Виктор, - уведи этого шута!

Я р о п е г о в. Слушаю. Я - тоже шут! Беспризорные, за мной! Учитель - шагом марш! Пой.

Т р о е р у к о в. Я очень прошу...

Я р о п е г о в. Никто, брат, ни черта не даст! Пой! (Поёт.)

Отречёмся от старого мира

И полезем гуськом под кровать.

Т р о е р у к о в. Саша Чёрный сочинил, гениальный Саша, талантливейший! Аверченко... Гениальный! "Сатирикон" - а? Где все они, где? Никого нет, ничего! Всё погибло...

Я р о п е г о в. Пой, чёртова шляпа! Лисогонов, варёный идиот, шагай! (Идут вдвоём, поют в темпе марша.)

Чёрный, гладкий таракан

Тихо лезет под диван.

От него жена в Париж

Не уедет, нет - шалишь!

Я р о п е г о в (орёт). Браво!

[Яропегов и Троеруков уходят.]

С о м о в (жене). Пойдём, Лидия...

Л и д и я. Нет, я не хочу...

А н н а. Это - кто? Ах, это - Лисогонов. Вам - плохо?

Л и с о г о н о в (опускаясь на колени). Дорогие...

А н н а. Что с вами? Зачем вы?

Л и с о г о н о в. Любимые... Работайте! Покупайте. Снабжайте! Как я буду благодарен вам...

Л и д и я. Чего он хочет?

С о м о в. Просто - пьян! Нам нужно кончить, Лида...

Л и д и я. Что - кончить? Подожди...

А н н а. Встаньте!

Л и с о г о н о в. Не могу. Мне - запретили пить, но я - вот... выпил! Тоска! Один! Сын был... Подлец, и негодяй...

А н н а. Николай, помоги ему!

Л и с о г о н о в. Пошёл служить им... против отца и нар-рода! Издох, как пёс... заездили! От чахотки. Он смолоду был чахоточный. Жена первая... его мать, дворянка, тоже чахоточная... Вот как! Николай Васильевич... прошу вас Христом богом...

Л и д и я. Какой гнусный человек!

А н н а. Нужно понять: он - страдает!

Л и д и я (мужу). О чём он просит тебя?

С о м о в. Ты же видишь, он - пьян!

Л и д и я. А - трезвый?

А н н а. Николай, да помоги же мне...

С о м о в. Ну, вы! Вставайте...

А н н а. Как грубо! Сведи его с лестницы.

С о м о в. Идите... Эх вы...

Л и с о г о н о в. Родной мой - фабричку-то, фабричку... Об... оборудуйте, пора! Везде - строят, всем - покупают...

(Лидия смеётся.)

А н н а. Какой неуместный, какой жестокий смех! Какая жёсткая душа у вас, Лидия. Люди сходят с ума...

Л и д и я. Вообразите, что я - тоже... (Ушла в комнату.)

А н н а (грозя пальцем вслед ей, бормочет). Подожди! Смеётся тот, кто смеётся последний.

С о м о в (идёт). Где Лидия?

А н н а. Бедный мой Николя! Какая жизнь...

С о м о в (шипит). Что вам угодно? Это всё ваши... ваши приятели... (Убежал в комнаты.)

А н н а. Боже мой... я не узнаю сына. Боже мой...

ЧЕТВЁРТЫЙ АКТ

Там же, у Сомовых. Поздний вечер. На террасе - С е м и к о в, сидит, пишет, шевелит губами, считает, загибая пальцы; рядом с ним на полу свёрток чертежей. Из комнат выходит с подносом чайной посуды Д у н я ш а.

Д у н я ш а. Ты всё ещё ждёшь, франтик?

С е м и к о в (бормочет). К своей какой-то тёмной цели...

Д у н я ш а. Сочиняешь? Ты бы частушки сочинил на Китаева, на дурака.

С е м и к о в. Китаев - грубый, а не дурак.

Д у н я ш а. Ну, много ты понимаешь в дураках! Вот сочини-ка что-нибудь смешное.

С е м и к о в. Я смешное не люблю.

Д у н я ш а (показав ему язык). Мэ-э! Тебе и любить-то - нечем. Туда же - не люблю...

(Лидия вышла.)

Л и д и я. Кого это?

Д у н я ш а. Вот - сочинителя. (Ушла.)