Сомнамбула - [19]
A.: А вы обратили внимание, как она о науке… Знакомая манера подстраиваться под язык собеседника… Сколько я наблюдаю подобные случаи, а привыкнуть не могу.
B.: Вы же знаете, мимикрия — особенность каждого из наших свидетелей. И потом, они часто бывают интеллектуально одарены, много читают.
А.: Лучше бы они этого не делали. Только и разговоров, что об экзистенции да трансценденции.
И.: Не беспокойтесь, это ненадолго. Сейчас она сменит тон.
А.: Да уж, не мешало бы. Интересно, им еще и лекции читают… Не слыхал. И о чем лекции? О технике наблюдений?
И.: В том числе.
А.: Лучше бы водили их на профилактические осмотры, да почаще.
И. не отвечает.
Дом — то, что ближе всего и дальше всего.
Пройти по нему можно только с закрытыми глазами, по памяти.
В доме отец и мать. Они редко выходят на улицу и почти не бывают в городе. Здесь их посещать нелегко, но в жизни это и вовсе невозможно.
«Проспект был изрядно потрепан, уголки страниц замусолены. Принимая решение, родители вертели буклетик так и сяк, пытаясь заглянуть за фасад, за поверхность бумаги, без конца перечитывали подпись „Особняк в колониальном стиле“. Возможно, их убедило то, что лужайки подстригают без малого двести лет, а ведь вы знаете, как благоприятно отражается на волосах частая стрижка. Или наличие у дома хозяев, что по нынешним временам большая редкость.
Не скажу, что дом мне не нравится, вовсе нет. Просто он не в моем вкусе — я люблю попроще, почти без мебели и, конечно, без хозяев. Меня определенно раздражают деревянные птички в саду, издающие однообразные трели при порывах ветра (даже не думай, папа не разрешит их снять), и я никак не могу привыкнуть к переменной этажности дома — одни комнаты исчезают, другие появляются на месте сплошных стен, а по лестнице, ведущей наверх, еще никому не удалось добраться до чердака.
Мы переехали сюда в начале лета, которое оказалось самым сухим за всю историю наблюдений. Везде — снаружи и внутри, вверху и внизу — пожары, дым, гарь. Под нашими окнами полоса огня, ровное пламя, обрамленное со всех сторон голубыми цветами, напоминающими лаванду. Это цветы заграждения, они обладают способностью гореть, но не сгорать, объяснили нам хозяева, уезжая. Помните, добавили они, что приземный огонь нельзя тушить водой, иначе цветы напьются и не смогут удержать пламя, и оно перекинется на дом. Все остальное поливайте сколько угодно, если верите в глупости вроде того, что от внутреннего пожара можно избавиться.
У каждого из нас в изголовье стоит сосуд с водой, чтобы в случае необходимости опрокинуть его в тлеющую постель. Мебель и книги до сих пор не распакованы; несколько документов, необходимых для работы, прикрыты влажным полотенцем. „Дом в колониальном стиле“, „Обустройство обсерватории“, „Подсобная биография“, чертежи, сметы — отец всерьез взялся за подновление дома. Я давно заметила, что он предпочитает заниматься тем, что по определению не стоит вложенного труда. Старые вещи действуют на него гипнотически.
Путешествуя по этажам, я снова пытаюсь оценить возраст здания, которое готово развалиться тем скорее, чем выше вы поднимаетесь. Опорные плиты шатаются, как молочные зубы, и я вспоминаю уроки физкультуры в гулком обшарпанном зале, до омерзения гладкие брусья, клеенку желтого мата. Внизу уже собралась толпа болельщиков. Главное — не поддаваться на провокации. Толпа скандирует всегда одно и то же — ты мужчина или нет (мужчина?). Я хорошо знаю цену этому спортивному участию. Они ждут не полета, а падения. Полетом их можно только разочаровать, зато если вы разобьетесь насмерть, они будут носить вас на руках.
Ищи дурака, радостно кричу я, вчерашний школьник. Рожденный ползать имеет право ползать. Я не хочу больше летать, к черту твои ленивые сады, разлегшиеся внизу, я остаюсь, это мой дом. Ты привел меня сюда, поставил на крыло и вежливо попросил броситься вниз. Но я позволю себе быть невежливым.
В ответ раздается приглушенный смех. Кто-то смеется и тянет за рукав: „Что же ты стоишь как вкопанный, время дорого, я могу уйти. Не хочешь вниз, поднимайся наверх“, и я поднимаюсь еще выше и вижу комнату, которая висит в небесном пространстве, на скамьях сидят ученики, и некто, усталый и счастливый, рассуждает вслух, стоя у невидимой доски: „Движения нет. Тысячу лет назад мы находились в этой комнате и я рассказывал вам о том, что все повторится вновь“.
Чердак — для самых упорных. Для тех, кто давно оглох, взбираясь вверх, и не слышит ни свиста, ни ругани, доносящейся снизу. Туда можно попасть один раз в жизни, а если повезет, то два. Хотя отец говорит, что там только доски, пыль и голуби, и больше ничего.
В маленькой мансарде за столом работает бог, он очень занят. Он похож на клерка, взявшегося за сверхурочный проект, и у него все из золота — очки в позолоченной оправе, нарукавники, высокая остроконечная шапка. На столике при входе лежат экземпляры его книги (новое издание, исправленное и дополненное) и над ними табличка: „Здесь вы можете получить автограф“.
О чем бы мне спросить, раз уж я сюда забрался — суждено ли мне? когда я умру? за столом? в тлеющей постели? Он поднимает глаза, и я осознаю, что у меня есть одна секунда, и кричу: „Я хочу чтобы она выздоровела!!!“ и кричу, и кричу, хотя мое время истекло и никто меня не слышит».
«Высотка» — это настоящий студенческий универсум начала девяностых. В нем есть Москва и Ленгоры, знаменитое высотное здание МГУ, зачеты, экзамены, разговоры на подоконниках, дневники и письма, много музыки, солнца и путешествий налегке. Главные герои «Высотки» интересны и важны себе и друг другу, серьезны и уязвимы так, как бывает только в юности. И все же в романе Екатерины Завершневой главное остается между строк. Это не сюжет, не подробности и даже не характеры, но сам воздух того времени. И, наверное, свобода, о которой так много говорят герои романа, не замечая, что они бессовестно, бесповоротно счастливы, и что этого счастья теперь ничто не сможет отменить…
Завершнева Екатерина родилась в 1971 г., живет в Москве.Закончила факультет психологии МГУ им. Ломоносова, кандидат психологических наук, автор тридцати научных работ на стыке философии и психологии. Участник литературного объединения «Полутона». Публикации в журналах «Новое литературное обозрение», «Вопросы психологии», «TextOnly», «РЕЦ», «Reflect» и др.Автор книги «Сомнамбула» (СПб.: Лимбус Пресс, 2009).«Над морем» — первый поэтический сборник автора, в который вошли избранные стихотворения разных лет (1999–2008).Сегодня я жду от стихов не красоты и комфорта, а жизненных наблюдений, зафиксированной реальности, аналитического подхода.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.
Откуда мы здесь? Как не потерять самое дорогое? Зачем тебе память? Кто ты? Сборник художественных рассказов, антиутопий, миниатюр и философских задач разделен на две части. Одна с рассказами, которые заставят Вас обратить внимание на важные вещи в жизни, о которых мы часто забываем в повседневности будней, задуматься над проживаемой жизнью и взглянуть на жизнь с другой точки зрения. Другая часть наполнит настроением. Это рассказы с особой атмосферой и вкусом.
Эта книга написана для тех, кто очень сильно любил или все еще любит. Любит на грани, словно в последний раз. Любит безответно, мучительно и безудержно. Для тех, кто понимает безнадежность своего положения, но ничего не может с этим сделать. Для тех, кто устал искать способ избавить свою душу от гнетущей и выматывающей тоски, которая не позволяет дышать полной грудью и видеть этот мир во всех красках.Вам, мои искренне любящие!
«Одиночество среди людей обрекает каждого отдельного человека на странные поступки, объяснить смысл которых, даже самому себе, бывает очень страшно. Прячась от внешнего мира и, по сути, его отрицая, герои повести пытаются найти смысл в своей жизни, грубо разрушая себя изнутри. Каждый из них приходит к определенному итогу, собирая урожай того, что было посеяно прежде. Открытым остается главный вопрос: это мир заставляет нас быть жестокими по отношению к другим и к себе, или сами создаем вокруг себя мир, в котором невозможно жить?»Дизайн и иллюстрации Дарьи Шныкиной.
Человечество тысячелетиями тянется к добру, взаимопониманию и гармонии, но жажда мести за нанесенные обиды рождает новые распри, разжигает новые войны. Люди перестают верить в благородные чувства, забывают об истинных ценностях и все более разобщаются. Что может объединить их? Только любовь. Ее всепобеждающая сила способна удержать человека от непоправимых поступков. Это подтверждает судьба главной героини романа Юрия Луговского, отказавшейся во имя любви от мести.Жизнь однажды не оставляет ей выбора, и студентка исторического факультета МГУ оказывается в лагере по подготовке боевиков.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.В четвертый выпуск вошли произведения 21 автора, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.