Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. - [17]

– А я с Б. разговаривала, – сказала мне жена и взяла многозначительную паузу.

– О!.. – проокал я в ответ.

– Знаешь, Б. меня спрашивал, правда ли, что ты лучший журналист Москвы, победитель конкурса «Последняя надежда 1998 года», а сам Фил Донахью, когда прилетал в Москву, с трапа потребовал тебя и ты его не принял.

– О, о!.. – дважды проокал я.

– Б. также интересовался твоим переводом «Витязя в тигровой шкуре» на суахили в адаптации для свисто-щелкающих диалектов и был абсолютно уверен, что ты fluent спикаешь на 37 языках.

– О, о, о!..

– А еще мне поведали, милый, что ты однажды за ночь лишил невинности тринадцать девственниц, обесчестил семерых мальчиков, завалил трех работников милиции и не пожалел молочного медвежонка.

– Дорогая, а Б. случайно с Г. не общался?

– Да, милый, Б случайно с Г. общался.

– Дорогая, а Г. для Б. пел, играл, танцевал, рисовал, стихи читал?

– Да, милый, Г. для Б. пел, играл, танцевал, рисовал, стихи читал.

– О, о, о, о!.. – четырежды проокал я. – Безусловно, я лучший журналист Москвы, победитель конкурса «Последняя надежда 1998 года», сам Фил Донахью, когда прилетал в Москву, с трапа потребовал меня и я его не принял, это мой перевод «Витязя в тигровой шкуре» на суахили в адаптации для свисто-щелкающих диалектов, это я fluent спикаю на 37 языках, и уж тем более я однажды за ночь лишил невинности тринадцать девственниц, обесчестил семерых мальчиков, завалил трех работников милиции и не пожалел молочного медвежонка.

– О, о, о, о, о, о, о, о!.. – восемь раз проокала жена.

Как Д. М. покарал Д. В

У Д. В. замечательные стихи, кое-что я помню, а жена просто половину наизусть знает. Но Д. В. дошел до того, что эпиграфы на себя берет из себя, а Д. М. об этом не знал и выучил перед декламацией (он очень мило стихи декламирует) стихи Д. В. без эпиграфов (которые сам же Д. В. и придумал.).

Жена возмущалась Д. М.: «Как ты смел, как ты смел – это же литература!»

А Д. М. возмущался в ответ: «Кто бы мог подумать, кто бы мог подумать – это же хамство!»

Так Д. М. покарал Д. В.

Терьер

Надя Тане привела терьера, чтобы приютить на время отъезда. Терьер с виду был мирный, только нейлоновые чулки жевал, после чего долго мучился, исторгал съеденное и жалко скулил. Из сострадания терьера, наверное, и оставили.

Никто же не думал, что он чудить начнет: залезет к Таньке в постель, укусит за ягодицу, не даст сменить белье, и вообще не даст Таньке в постель лечь на ночь, а пришедший на помощь для борьбы с собакой муж Дамир дело лишь усугубит, так как терьера разозлит, а разозленного пса не испугать ни огнем, ни водой, ни мечом. И действительно, на воду он лаял, толстые палки перекусывал, а на зажигалки и спички просто не реагировал.

В общем, стоял молодцом. Хоть и утомился за три часа борьбы, но хозяев привел в апатию: Таня зловеще читала Асадова, сын Павлик с горя взялся за «Занимательную анатомию для поступающих в вузы», а Дамир чистил на кухне ствол.

Всеобщее молчание прервал хозяин дома фразой: «Что ж, остается только это».

«Не смей, не смей, ты что, ты что», – возражала Танька.

«Папа, опомнись!» – вторил ей ребенок.

Но, никого не слушая, в акте отчаяния Дамир сунул руку в клетку с попугаем, сгреб его в ладонь, вошел с ним в комнату к собаке, вонзил попугая терьеру в морду и возопил: «По-о-зна-а-а-ко-о-омься! Это Г-о-о-о-о-о-ша!»

Терьер жалобно заскулил, спрыгнул с постели, забился в угол и описался.

Всем стало стыдно.

Шашка

Шашку тестю подарили на шестьдесят лет, и я по ночам вынимал ее из ножен и читал надпись на клинке: «Сила, честь и мужество. Боль и ад побежденному». Вертел тихонько над головой и всхлипывал.

У меня прадед, георгиевский кавалер, с Брусиловым Галицию брал; у меня дед Георгия Константиновича на Халхин-Голе по матери послал, и ничего ему за это не было; у меня прапрапрапрадед от Петра Алексеевича на Кубань бежал, чтобы турок в море топить, за что царь его пожаловал в круговые атаманы и все простил. А я – поцик поциком: до Афганистана не дорос, от Чечни мать помогла откосить.

Эти занятия углубленного самолинчевания проводил я часто, а однажды так забурился, что башню мне снесло по полной программе.

Бегал я бритый с оголенным торсом по улочкам городка, рубил шашкой проезжающие «ягуары», «мерседесы» и «бээмвэ», пытался беззастенчиво воспользоваться девичьей беззащитностью проходящих курсанток ПТУ железнодорожника.

Вязали меня крутые менты и омоновцы, шил мне прокурор пятнаху, а спас от тюрьмы тесть.

Я же рыдал горько в колени жене, за что она меня хлестала по щекам долго и больно, а шашку строго-настрого трогать запретила, хотя я ее запрет все-таки втихаря и нарушаю до сих пор.

Ветхий дом

Ветхий дом – это не тот, который старый, а тот, который внесен в план сноса Правительством Москвы. Чтобы отличить ветхий дом от старого, надо узнать точно об этом у человека в ЖЭКе, предварительно отблагодарив его.

Благодарность тем более необходима, что зачастую даже сами жильцы не знают, что дом у них ветхий, а если знают, то устраивают цирковые номера, ведь при сносе ветхого дома жилплощадь меняют в расчете на семью.

То есть если в вашей квартире прописаны папа, мама и вы, то это одна семья, а если еще ваша жена – то две семьи, и вам положены по законодательству две жилплощади.