Соломенный кордон - [22]

Немец был — спокою не было, только и знают полицаи — в дом лезут. «Где сыновья? — орут. — Где старик?..»

Известно где, раз с вами нету, значит, там...

Орали они больше для страху, чтобы из дому какую-нибудь вещь стянуть. Поорут, поорут, смотришь — пальто дедово аль костюмчик ребят и взяли, чтоб им добра не было!.. В сорок третьем вернулись наши. Ушел на службу и предпоследний, Всеволод. Стрелком-радистом на самолете летал, почти до окончания войны письма от него шли.

Прикончили германца да за японца взялись. Получила последнее письмо: «Мама, на восток летим. Жди, скоро встретимся...»

Ан не судьба. Прислал командир ордена Всеволода, фотографию, письмо сам писал... Вот оно...

Ильинична встает, зажигает свет и только тут понимает, что рассказывала она все вслух.

— Ишь, как одной-то, и погоревать не с кем.

А плохо с Данилой стало у них после войны. Вернулся он весь в орденах, а я — месяца не прошло — последнего, младшего, похоронила. В шахте он работал, хоть и малолеток был. В те времена на это не смотрели, женщины, девчонки — все уголек добывали. Меньшой-то отчаянный по характеру вышел. Вместо того чтобы по сбойке лезть, в скип с товарищем забрался, а в этом скипу-то не то что людей, уголь не всегда на-гора доставляли.

Зацепился скип на полпути, и вывалились ребята, товарищ ноги поломал, но жив остался, а мой младшой — насмерть... Пришел Данило.

«Где ребята?»

«Нет ребят...»

«А младший-то, Володя? Не уберегла?!»

С тех пор и жизнь у нас не заладилась. Плохо жили... Все Данило. Сколько горя пережил... Да еще работа такая...

Я вот, считай, еще крепкая, а он чуть жив... Ильинична начинает вспоминать хорошее и удивляется, сколько у них с дедом было счастливых дней.

«Вот когда думаешь о плохом — то только плохое и прет в голову! — сердится она на себя. — Чай, полжизни прожили радостно!»

Ильинична встает, выходит на порог и зовет Внука. «Не уберегла старикову радость. Небось с ним уехал, небось успел к автобусу», — успокаивается Ильинична.

Засыпает она в добром настроении, уверенная, что Внук на рыбалке, и сны до позднего утра снились ей только о счастливо прожитых днях.

Проснулась Ильнична поздно, вспомнила о Внуке и забеспокоилась. «Пойти попытать ребятишек, может, кто схватил. Котенок-то — шут с ним, а скандалу не оберешься», — одеваясь, думала она.

Ночью прошел дождь, еще не высохло деревянное крыльцо, а бочка, стоящая под стоком, была полна черной, угольного цвета, воды. «Сильный какой прошел! Как там Данило?.. Будут ему судаки...»

Старуха остановилась у собачьей будки, заглянула во внутрь. Вначале она ничего не могла понять, но, присмотревшись, ахнула:

— Ах, лихоманка тебя одолей! Вот где ты царствуешь, тут нутро все почернело!

Жук поднял голову и вроде улыбнулся. Свернувшись калачиком, на нем, как на матрасе, спал котенок.

Жук относился к Внуку, словно старший к младшему, словно замечал, что котенок его побаивается. Поэтому и не лаял, и не гонялся за ним. Постепенно Внук почувствовал, что щенок ничего плохого не делает, по двору стал ходить смелее, но все равно на заигрывание Жука не отвечал. Щенку же очень хотелось поиграть с котенком.

Однажды Данилы Ивановича долго не было дома. Весь день Внук просидел на столбике у калитки, карауля хозяина. К вечеру проголодался. Просить есть у Ильиничны Внук не любил. Она, конечно, не откажет, но прежде чем даст поесть, несколько раз замахнется тряпкой.

Вот и вышла Ильинична, позвала Жука, вылила ему целую миску борща. Котенок, сидя на «дозоре», не вытерпел — уж очень вкусно пах борщ. Подумав, решил рискнуть. Сначала подошел к щенку вроде из любопытства, сел недалеко и стал наблюдать, как ужинает Жук.

Видя, что щенок настроен мирно, Внук приблизился к самой миске и, облизываясь, заглянул щенку в глаза. Жук перестал лакать, немного отошел от миски, а когда котенок осмелел, подошел сам.

В этот вечер они порезвились вместе.

Ночью щенок учуял беспокойство Ильиничны.

Обнюхивая все кошачьи следы, которые встречались ему на дороге, побежал на поиски Внука и наткнулся на него совсем неожиданно. За котенком мчалась небольшая собачонка, а Внук, поставив хвост трубой, улепетывал от нее во все лопатки. Жук кинулся на выручку, сшиб собачонку грудью, та ощерилась, а потом, трусливо поджав хвост, отбежала в сторону.

Котенок вскочил на забор и оттуда с удивлением смотрел на щенка. Жук подбежал к забору, радостно тявкнул. У самого дома их накрыл дождь. Не раздумывая, Внук и Жук спрятались в будку. Там и уснули.

А зима стояла снежная и морозная. Данило Иванович все собирался съездить на рыбалку, на подледный лов. Он купил две блесны и спинниг.

— Судаки будут, Ильинична, — хвастливо и уверенно заявлял он.

— Ты у меня настоящий рыболов, Данило, как не быть судакам.

Часто они вспоминали последнюю рыбалку Данилы Ивановича.

Вернулся старик вечером на вторые сутки. Ильинична уже начинала беспокоиться по-настоящему.

«Уж не случилось ли что?..» Она собралась идти к Феде Молдавану — он знает все. В коридоре кто-то затопал, а через секунду в дом ввалился Данило Иванович. Он положил перед собой рюкзак и глубоко вздохнул: