Соло на троих - [31]

– Не скучай! Я позвоню тебе завтра.

Глава 8. Больше не подруги

На набережной, куда меня занесло волею судеб, я оказалась в восемь утра.

Сама не пойму, зачем было вскакивать ни свет ни заря. Просто что-то меня разбудило, и я больше не смогла сомкнуть глаз. Поворочалась, больше для проформы, потом встала, потихоньку собралась, пока весь дом еще спал. Выпила кофе и поехала на работу. Было еще так рано, что я решила не делать пересадки. Лучше пройтись пешком.

Вылезла на Китай-городе и побрела каким-то изломанным маршрутом в сторону офиса. Здесь на набережной, как нигде в городе, чувствовалось приближение весны. Река взломала лед, и потесненные глыбы уже медленно-медленно двигались вниз по течению.

Идти было не слишком приятно – то скользко, то слякотно. Но утренний воздух бодрил, прочищал мозги от всяких дурно пахнущих мыслей. Например, от мысли о том, какой будет моя встреча с Полиной. Еще вчера я беззаботно вкушала яблоко нашего с ней раздора. Не думая ни о постигшем ее разочаровании, ни о том, какими будут последствия.

Сегодня я тщетно пыталась найти слова оправдания. Все было бы не так страшно, если бы не Полин максимализм. Уж мне ли не знать! Эта ненормальная наверняка втемяшила в свою голову, что Лихоборский – ЕЕ мужчина. Она рождена, чтобы быть с ним, и ни с кем другим. Даром, что ли, сызмальства воротила нос от всяких там легкомысленных увлечений? По мелочам не разменивалась. Ждала большого и светлого.

И похоже, все-таки дождалась. Только что же теперь делать мне? Как объяснить подруге, что «ее большое и светлое» заставляет биться быстрей и мое сердце тоже?

Свернув с набережной, я угодила в плотный поток трудоустроенных москвичей. Пока пробиралась, обдумывала свой приблизительный текст.

Начну так: «Полина! Ласточка моя…» Нет, пожалуй, «ласточка» – это лишнее, фамильярничать тут ни к чему. Просто: «Полина, ну зачем тебе этот Лихоборский? Он же совсем не такой, как ты думаешь! Это животное! У него один секс на уме. Ты бы видела, что он вытворяет в постели!»…

Тут я в своих измышлениях сделала остановку. Во-первых, у меня как-то странно заныло внизу живота. А во-вторых, я поняла, что Полину от этой тирады увезут в институт Склифосовского.

Так ничего и не придумав, я вошла в пахнущее известкой парадное. Миновала вертушку, сунув под нос дремлющему старичку-вахтеру свой пропуск. Пошла по ступенькам наверх. Коридоры НИИ в этот час были непривычно пусты. Как правило, все местные бизнесмены прибывали на работу не раньше десяти.

Остановившись возле нашей двери, я вставила ключ. Но, как ни странно, повернуть не смогла. Попробовала еще раз. Не вышло. Складывалось впечатление, что изнутри в скважине тоже торчит ключ. Какого черта? Кому понадобилось запираться в офисе? Даже если предположить, что кто-то из девчонок приехал сюда раньше меня.

Я требовательно побарабанила в дверь и приложилась ухом. Ни гугу. Дернула посильней. Еще попробовала стучаться. Даже вспомнила действенный метод слесаря по делу Астаха, но все закончилось лишь гулким хрустом моего голеностопного сустава.

Наконец, когда я уже собиралась призвать на помощь Карла Борисыча, из-за двери послышался слабый голос.

– Кто там?

– Свои! – волнуясь, припала я к двери.

Я пока еще не определила, что за существо засело в нашем офисе (или хотя бы какого оно пола), но упускать возможность попасть на работу было нельзя.

– Оксанка, ты? Тьфу ты, пропасть!

– Чижова, что у тебя с голосом? С бодуна, что ли?

– Погоди, сейчас открою…

Ирка открыла совершенно заспанная. Волосы всклокочены. Взгляд не пойми куда – то ли на Кавказ, то ли на нас. Красноречивая замятина во всю щеку.

Одета она была в какую-то замусоленную футболку, едва прикрывающую бедра.

– Ты спишь, что ли? – вылупилась я на нее.

– Ага.

Я заглянула Ирке через плечо и увидела на полу между столами скомканную постель.

– А почему здесь? Тебя что, выселили?

– Ага, – снова повторила Ирка, сладко зевнув.

– Тогда подъем!

Я прошла внутрь. Решительно свернула все вместе с матрасом в рулон. Взгромоздила на стул, стоящий у нас в запасниках, на случай гостей.

Теперь срочно проветрить!

– Ишь, накурила здесь, топор вешать можно, – проворчала я, открывая окно. И стала протискиваться к пепельнице, полной окурков.

Терпеть не могу этот натюрморт! Уж больно он ассоциируется у меня с раком легких. Доступ перекрывал верный Иркин спутник – чемодан на колесах.

– Смотрю, все серьезно. Я-то думала тебя так, на время выставили. Пока у хозяйки родственники гостят.

– Никто у нее не гостит. Кому она нужна, дура старая?

– А что тогда? – я подхватила Иркину поклажу и подкатила к ней, тыча в сторону шкафа. – А ну-ка! Убери свой чемоданчик…

Ирка послушно спрятала чемодан и, как была – в футболке, уселась напротив меня. Стала рассказывать, пока я, против воли, таращилась на ее голые, непропорционально полные ноги, никак не вяжущиеся с тонкой фигуркой.

– Я, Оксанка, понимаешь ли, неряха. Не убираю ни фига за собой. Посуду не мою, раковину не чищу. А то, что в этой раковине дырку за ржавчиной не видно, это нормально. То, что я, когда въехала, целые сутки срач за прежними жильцами выгребала, тоже нормально… У тебя есть сигареты?