Солнечный мальчик - [12]
— Мария! — прочел полис. — Грета! — прочитал он на пачке Мальборо. — На аллеях… А почерк-то один. Так-то!
Прайс удивленно глянул на грету. Она закусила губу и отвернулась.
— Люблю! — сказал полис. — А любить-то вам нельзя…
— А где у них эти аллеи? — поинтересовался его коллега.
— Да в холле на первом этаже, у приемного покоя… Ух, зла моего на вас не хватает! Действительно, давно бы следовало их усыплять, как в ветлечебнице. Это и был бы высший гуманизм, коллега… Ну чего вам еще надо?! — вдруг закричал он срывающимся голосом. — Вы имеете почти то же, что и мы. Вы ничем не лучше нас! Вы так же, как мы, одинаково сыты, счастливы и свободны. Свободны, как никто, если разобраться. Ведь сказано: свобода есть осознанная необходимость.
— Эти два слова, — сказал прайс, поморщившись, будто ему наступили на мозоль, — только тогда имеют смысл, когда говорят, что свобода — это и есть необходимость.
— Замолчи, — одернула грета. — Не обращай на него внимания.
Ее слова вызвали вспышку ярости, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы в дверь не ворвался новый полис без халата.
В руках он держал собственный галстук, перепачканный чем-то коричневым. Остро запахло дерьмом.
— В милицию! — закричал он с порога. — Немедленно! — и что-то взахлеб зашептал, покосившись на наших. Крепенький схватил телефонную трубку.
— Что за черт! — он забарабанил пальцами по рычагу. Все трое переглянулись и опрометью выскочили в коридор, даже забыв запереть дверь. Где-то за переборками в глубине здания послышался слабый крик, переходящий в хохот.
— Грета, — слабо позвал прайс.
Она отвернула лицо. Прайс видел розовую родинку на ушной раковине и седую прядь волос на виске.
— Грета, это — ты?
— Да! Да! Да! — она резко обернулась, посмотрев почти со злобой. — Когда — то я была МАРIЕЙ… Самое ужасное, что и после Него я не потеряла способность любить.
Прайс взглянул в ее возбужденно блестящие глаза и вдруг в них, словно на самом дне своей памяти, увидел море, темную листву лаврового дерева и женщину, идущую навстречу по самому краю солнечного луча.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался фул. Рубашка на нем была изодрана, и полосы материи болтались на поясе.
— Победа! — загремел он, сглатывая кровь, сочащуюся из губ.
— Свобода! — закричал ай позади него. — Я снова инопланетянин!
— Скорее! — крикнул прайс, притоптывая от нетерпения.
— Мы их всех перебили, — торопливо рассказывал ай, борясь с узлами (прайс нетерпеливо извивался, чувствуя, как мускулы освобождаются от плена, фул развязывал грету). — Мы заперли их в наших палатах!
— Леннон перегрыз телефонный кабель, — перебил фул, впиваясь ногтями в узел. — Они метались, как крысы.
(Прайс яростно двигал плечами, освобождаясь, вывинчиваясь из дурацкого балахона. Вот уже свободны руки, и можно растопырить пальцы, чувствуя их цепкость и силу, вот уже свободна грета — сбросила проклятый балахон и, ни секунды не медля, раздевается дальше, так разрывая собственную одежду, что с нее брызжут искры, вот уже…)
Они бросились друг к другу, не замечая ничего вокруг.
Фул и ай покачали головами и вышли, погасив свет.
Гаррик нежно взял МАРIЮ за паэи и опрокинул навзничь, так, что ее паоа коснулись влажного пола; он протянул свои паышки сквозь ее нагие паы, дрожащей от радости рукой ввел своего поэта в пауду, и веселая многоногая ГАРРИКОМАРIЯ, распластавшись на полу, насладилась пизнью.
Они стояли на крыше здания. Прямо под ними распахивалась глубокая долина ночи. Верхний купол был переполнен разноцветными звездами, нижний зиял бесконечной пустотой. Космос начинался прямо у губ, которые возбужденно шептали:
— Наше… наше…
— Наше! — говорила грета. — Теперь весь этот дом — наш.
— Наш! — повторял прайс. — Теперь весь этот мир — наш.
Он протянул руку и сорвал альфу Кассиопеи. Звезда обожгла его пальцы, словно кусочек углекислого льда.
— Положи на место, — попросила грета, и он покорно (теперь ему нравилось слушаться ее, как никогда ни одну женщину в мире) прилепил альфу на грудь богини, посмотрел и чуть-чуть поправил, чтобы не нарушать гармонию далекой звездной буквы.
Под ногами, в глубине здания переливались звуки триумфального веселья, смешиваясь с таинственной музыкой сфер, льющейся из бездны небес. Грета сжимала руку прайса, и он не думал о том, что сейчас где-то внизу, в темноте, шагают, шаркают по сухому асфальту, молча про себя напевают что-то уныло-веселое, толкают перед собой роликовые кровати, придерживая полы халатов, как бы стыдясь…
Звездное небо сияло всеми цветами радуги, и где-то в разрывах голубого и алого, среди ослепительно золотых спиралей пробивались ростки неведомого восьмого цвета, который не каждому дано увидеть, но тот, в чьих зрачках он блеснул хотя бы однажды, никогда уже не забудет этого свободного полета, этого ветра, легко проходящего сквозь плоть, полного отрешения от всего, что есть, которое сравнимо только с бессмертием… Здравствуй!
Глубокой зимней ночью на улице обнаружен труп бомжа, в то же время в городе пропал приезжий бизнесмен. Оба события как-то связаны, поскольку и убитый, и пропавший были одеты совершенно одинаково. Следователь Пилипенко в недоумении, а его друг, независимый журналист Жаров, просто потрясен: видеокамера ночного магазина зафиксировала таинственную фигуру, которую можно считать призраком убитого, если, конечно верить в то, что призраки на самом деле существуют. Только вот в чем нелепость: «призрак» появился в городе за несколько часов до того, как сам человек был убит…
На многолюдном пляже произошло странное событие: к берегу подошла неуправляемая яхта. Похоже, что экипаж спешно покинул судно, спасаясь от чего-то ужасного: об этом говорит и отсутствие надувной шлюпки, и загадочная запись в бортовом журнале, и совсем уж немыслимое – кофейник, кипящий на плите… Журналист Жаров вспоминает трагедию знаменитой бригантины «Мария Целеста», тайна которой так и осталась неразгаданной, но вскоре на одной из городских квартир находят труп хозяина яхты и к делу подключается следователь Пилипенко.
В курортном поселке работает аттракцион – лабиринт с пластиковыми стенами. Территория незначительная – с волейбольную площадку. Тем более странно, что в этом скоромном лабиринте один за другим исчезают люди. Журналист Жаров откликается на просьбу своего друга, хозяина аттракциона, и лично обыскивает каждый закоулок лабиринта. Пропавшие посетители не найдены, зато обнаружен труп… Теперь дело попадает в руки следователю Пилипенко: за этими загадочными исчезновениями, которые журналист уже готов объяснить теорией разрыва пространства-времени, сыщик обнаруживает конкретную историю, кровавую и страшную, вполне в духе времени, связанную с действием определенных сил.
По городу ползут странные слухи: в сумерках на окраине появляется устрашающая фигура, чей вид приводит в трепет запоздалых прохожих. Что это – экзотическое животное, сбежавшее из зверинца, переодетый человек или не известное науке существо? Независимый журналист Жаров решает выследить монстра. Когда на пустыре находят истерзанный труп, за дело берется следователь Пилипенко. Он не верит в таинственного «Пустырника» и расследует преступление, совершенное реальными людьми, по самой традиционной причине. Невероятным кажется ему лишь способ, которым было совершено убийство: пожилая женщина приручила целую стаю котов и уверяет, что может управлять своим «войском» при помощи древней магии…
На окраине города обнаружено древнее захоронение. Это настоящая археологическая сенсация: в запечатанном склепе покоятся останки самого Овидия – великого античного поэта. Сотрудников экспедиции ожидает триумф, но события оборачиваются трагедией: археологи погибают один за другим. Независимый журналист Жаров предполагает, что столкнулся с настоящим проклятием, наложенным на гробницу, но его старый друг, следователь Пилипенко, уверен, что имеет дело с серией хорошо продуманных убийств. И все же: какова природа таинственных явлений в древнем могильнике? Что видел на дне ямы сторож – настолько ужасное, что его разум не выдержал этого зрелища?
На диком пляже под Аю-Дагом найден труп девушки. Преступление выглядит как изнасилование и убийство, но многие странные факты наводят журналиста Жарова на мысль, что это – кара некой тайной секты, совершенная над одним из ее адептов. В тот же самый день неподалеку от города убита еще одна женщина. Следователь Пилипенко озадачен тем, что на второй жертве надето платье, каким-то образом взятое из гардероба первой. И уж совершенно никак нельзя объяснить, почему орудием убийства является яд, который используется только мировыми спецслужбами и террористическими группировками.
Николае Морару — современный румынский писатель старшего поколения, известный в нашей стране. В основе сюжета его крупного, многопланового романа трагическая судьба «неудобного» человека, правдолюбца, вступившего в борьбу с протекционизмом, демагогией и волюнтаризмом.
Творчество болгарского писателя-публициста Йото Крыстева — интересное, своеобразное явление в литературной жизни Болгарии. Все его произведения объединены темой патриотизма, темой героики борьбы за освобождение родины от иноземного ига. В рассказах под общим названием «Зерна гранита» показана руководящая роль БКП в свержении монархо-фашистской диктатуры в годы второй мировой войны и строительстве новой, социалистической Болгарии. Повесть «И не сказал ни слова» повествует о подвиге комсомольца-подпольщика, отдавшего жизнь за правое дело революции. Повесть «Солнце между вулканами» посвящена героической борьбе народа Никарагуа за свое национальное освобождение. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В сборник вошли три повести современных писателей Кубы: Ноэля Наварро «Уровень вод», Мигеля Коссио «Брюмер» и Мигеля Барнета «Галисиец», в которых актуальность тематики сочетается с философским осмыслением действительности, размышлениями о человеческом предназначении, об ответственности за судьбу своей страны.
Читательской аудиторией книг серии «Ave Media» могут быть в равной степени люди образованные, знакомые с произведениями, которые автор использует как явления природы, так и молодые люди, не знающие предысторий действующих персонажей, поскольку книги именно так и написаны, что культурные ассоциации не являются главной и уж тем более единственной целью автора. В сущности, на своем идейном уровне — это книги о девяностых годах, о переломе, произошедшем в стране и в мире, написанные в причудливой форме аллюзий к мировой культуре, исторической реальности.Все события и персонажи серии вымышлены и любые совпадения с реальностью случайны.
Действие книг серии «Ave Media» происходит в пространстве, хорошо знакомом широкому читателю — в окультуренной среде масс-медиа. Перед нами разворачивается некое бурлящее сознание современного человека, где переплетаются хорошо знакомые сюжеты и образы, слухи и домыслы, реальные лица и выдуманные персонажи.Все события и персонажи серии вымышлены и любые совпадения с реальностью случайны.
В этой книге собраны авемедийные произведения исключительно из литературного ряда. Это и история о скромном цирковом служащем Гудвине, который в течение нескольких лет был безраздельным диктатором Изумрудного города, и очередное блестящее расследование Шерлока Холмса, в ходе которого он демонстрирует искусство дедукции своим молодым коллегам, а также встреча через тридцать лет Малыша и Карлсона, значительно потрепанных жизнью, как и сама крыша, где происходит это историческое событие.Все события и персонажи серии вымышлены и любые совпадения с реальностью случайны.
Берлин, 1945 год. Сонная Европа, уставшая от долгих мирных лет. Адольф Гитлер стал известным художником-антифашистом. Он пишет картину «Mi Lucha», что в переводе с испанского означает «Моя борьба» – название книги мексиканского диктатора. Содержание картины напоминает нам «Гернику» Пикассо.Какие-то люди похищают живописца прямо из его мастерской, тайно везут в Мексику, где к власти пришли лучисты во главе с Троцким и первым идеологом лучизма, таинственным товарищем Лучо. Они основали в Латинской Америке тоталитарную империю, которая развязала вторую мировую войну на Американском континенте, напала на США.