Солнечное затмение - [15]

   -- Отец! Это я, твой сын Жерас!

   Меч звякнул о каменный пол. На какой-то зловещий миг Эдвуру показалось, что вся его жизнь -- это бездарный спектакль, поставленный его собственной психикой. Иллюзион надувных фантомов. Бред никчемных творческих идей. А сейчас в этом спектакле пошла уже откровенная фальшь. В глазах слегка потемнело: наверное, из-за непостоянства света. Сердце что-то кольнуло, но очень скоро отпустило. И король, отойдя от аффекта, уже хотел было рассмеяться. Послышалось -- вот и все!

   -- Отец, открой, я все объясню.

   Король опять вздрогнул. Ситуация более запущена, чем он предполагал. Его обескровленные губы, совершенно не подчиняясь рассудку, сами собой прошептали:

   -- О великая Тьма... За что это наказание...

   Дверь снова начала сотрясаться от ударов. Если все происходящее и было сном, то наверняка пожизненным.

   -- Уходи, проклятый ревенант! Ты не можешь быть моим сыном! -- Эдвур поднял выпавший меч и, убивая свою мимолетную слабость, несколько раз рубанул им загустелый воздух.

   -- Отец...

   -- Мой сын умер и похоронен несколько декад назад! Он уже давно лежит под землей! Сгинь, проклятая нечисть, тебе не удастся опутать мой рассудок!

   Необходимо заметить, что при своей крайне вялой религиозности король был на удивление суеверен. Слухи о слоняющихся по степи темноты ревенантах и о том, что их излюбленное занятие -- принимать облики недавно почивших людей, действовали на него более впечатляюще, чем какие-нибудь научно доказанные факты. И бесконечные рассказы об их чудовищных проделках над обманутыми ими же людьми король хранил в своем сердце более трепетно, чем главы из Священного Манускрипта. Если еще учесть, что в самом Манускрипте о ревенантах нет и упоминания: ни слова, ни буквы, ни знака препинания. Некоторые говорили, что ревенанты -- это тени небожителей, которые заблудились в надземном мире, потеряв своих хозяев. Другие утверждали, что это полуматериальная реминисценция самого человека, после смерти которого душа, естественно, направляется в Настоящий Мир, тело, что также естественно, обречено на разложение, а блуждающее энергетическое эхо еще какое-то время бродит по земле, пока не затухнет. Третьи несли еще более замороченную ахинею. И король всему этому свято верил.

   -- Открой, отец! Только открой, я все расскажу!

   То, что происходило по ту сторону замка, было осязаемым безумием. Эдвур знал, что долгие разговоры с ревенантами всегда заканчиваются в их пользу. Поэтому действовать необходимо решительно.

   -- Убирайся, нечисть! Я знаю против вас средство! Если ты сейчас же не удалишься, я прикажу послать в тебя полчище огненных стрел!

   Тут и Жозеф осмелел. Он схватил ближайший факел и выступил вперед, готовый с огнем в руках защищать своего господина. Но этого, к счастью, не потребовалось. Потусторонний голос смолк. Словно растворился от удачно подобранного заклинания. И стало тихо как никогда...

* * *

   Жерас метнулся из полумрака в полутьму, из полубреда в аналогичный ему полукошмар. Он не понят! Глупые предрассудки! Какой идиот их понавыдумывал?.. Ничего, успокаивал он себя, сейчас отец его обнимет и расцелует! Сейчас он напьется на собственных поминках! Сейчас он вздернет на дереве советника Альтинора, намотав ему на шею его собственные внутренности. Нужно только подойти к замку с другой стороны... Нужно только применить маленькую хитрость...

   Нант под черной бездной небосвода всегда был великолепен. Это был город длинных остроконечных куполов, которые чудесами зодчих так вознеслись над землей и над людскими грехами, что в небе не видно было их окончаний. Они словно держали собой тяжелое небо. Робкий свет уличных факелов, рисуя для взора только их нижнюю часть, был бессилен озарить все их великолепие. Из-за этого купола обманчиво напоминали собственные осколки, зазубринами впивающиеся во мрак. Да... Мрак в черной вселенной был почти вездесущ и всемогущ. А пугливый свет факелов приходил в смятение даже от незначительного порыва ветра.

   Жерас бежал по закоулкам сумрака, закрыв лицо руками и не понимая при этом, чего он больше стыдится. Того, что он покойник, или того, что является сыном такого жестокого короля. Впрочем, редкие пешеходы мощеных улиц были так заворожены собственными проблемами, что не замечали ни его, ни живописной прелести Нанта. Если бы не стук их башмаков о шлифованные камни, Жерас бы подумал, что по Нанту шастают такие же привидения как и он. Да... после того как он выкарабкался, в прямом и переносном смысле, из мира загробного, произошел явный надлом в психике. Ему все время казалось, что он вернулся не в свою родную Франзарию, а в ее неудачно сконструированную модель, которая, вполне возможно, находилась в его собственном воображении. Чувство реальности или хотя бы полуреальности происходящего так и не вернулось. До сих пор над головой мерещилась гигантская, величиной с небо, крышка гроба. До сих пор он ожидал, что вот-вот начнет задыхаться от смрадного могильного воздуха. Он не мог прийти в себя даже после того, как какой-то нерадивый господин в спешке наступил ему на ногу.