— Вы хотите сказать, что носите множество различных шапок?
— Некоторые с дырками, некоторые нет, — спокойно подтвердил Гангер. — Мы называем это ростом корпорации, но это все терминология.
— Понимаю, — сказал Штат. — Однако почему именно вы?
— Кто-то должен производить ревизию, — ответил Гангер, — а как мне кажется, мы самой природой созданы на роль ревизоров, разве не так? — Штат позволил себе скупую улыбку. — Мы остаемся раздельными сущностями, — продолжал Гангер, — даже если работаем на одного босса. И если ваши люди слегка сбиваются с курса, в наши обязанности входит время от времени подавать им руку помощи. К несчастью — с вашей точки зрения, во всяком случае, — в нашей работе мы не можем обойтись без некоторой…
— Чертовщины?
Гангер нахмурился.
— Вы, полагаю, имели в виду пошутить, — проговорил он. — Хотите, чтобы я записал это, или положитесь на мою память?
— Итак, мы сбились с курса, — тихо произнес Штат. — Так я и думал. Это из-за него? Ну, вы понимаете — Финансы и…
— Большей частью, — осторожно ответил Гангер. — Но и ваши тоже помогли. Поверьте, это действительно так. У некоторых из них настоящий природный талант к…
— Да, — прервал Штат, — охотно верю. Уж эта мне Администрация… — Внезапно он остановился, наморщив лоб. — Погодите-ка, — проговорил он. — Мне казалось, вы говорили, что вы не… или, по крайней мере, та часть вас, которую я знал как Гангера, не является… что это что-то вроде команды. Ведь именно поэтому я так стремился попробовать задействовать смертных — потому что вы сказали мне, что вы это делали, и это работало.
— О, совершенно верно, — ответил Гангер. — Так оно и есть. Мы включаем часть в целое, вот и все. Единственная проблема, которая при этом возникает, — это куда девать потом то желе, которое остается.
Штат слегка вздрогнул. «Раздельные сущности», — напомнил он себе.
— Ну ладно, — сказал он, — с этим мне все ясно. Итак, вы провели полную ревизию, и выяснили, что вся неразбериха началась из-за того, что Финансы устроил тогда с солнцем. И теперь вы предполагаете пригвоздить его раз и навсегда. Правильно?
Воздух стал тяжелым от желтого дыма и наполнился омерзительным запахом серы.
Гангер кивнул.
— Мы предоставим полный отчет, — сказал он, — и от него будет трудно отмахнуться, потому что у нас есть свидетель. Мы будем рекомендовать, чтобы его перенаправили в наш департамент. — Гангер шумно облизнулся.
— Все это прекрасно, — ответил Штат, глядя в сторону. — Вот только, похоже, вы потеряли своего свидетеля.
— Не совсем, не совсем, — сказал Гангер (и его голос был уже не столько голосом, сколько жужжанием миллиона мух). — Фактически он находится как раз там, где и должен находиться.
— Неужели?
— Вот именно. — Штат старался не глядеть в его сторону, поскольку фигура, которая была Гангером, внезапно оказалась лишь иллюзией единого тела, состоящей из огромного тесно сплоченного мушиного роя. — Чего же лучше? Вместо того чтобы идти на труды и расходы по его аресту и препровождению к Престолу Правосудия под вооруженным эскортом, почему бы не убедить его прийти туда своими ногами? Такие маленькие хитрости узнаешь понемногу, когда ты…
— А вся эта суета, — Штат наклонился вперед, так что его голова оказалась в самом центре роя. — Все эти попытки засунуть бедную девочку в разные департаменты и так далее, все это было только для того, чтобы заманить его в ловушку?
«Разумеется, нет. Это было бы слишком неэффективно. Но мы считаем, что она идеально подходит для этой работы, разве не так?»
— Для какой работы?
Вжжжж.
* * *
— Ох, и не спрашивайте, — сказала Роза. — Двадцать лет в сфере обслуживания — и вдруг он решает, что хочет стать монахом. Монахом, — повторила она. — Можете себе представить?
Его Светлость Пфальцграф обменялся взглядами с Графом Саксонского Берега.
— Просто он проходит такой этап, — сказал Его Светлость Пфальцграф. — И, знаете ли, даже в монастырях людям все равно приходится есть.
Роза некоторое время смотрела на него.
— Знаете что, — произнесла она. — Сдается мне, что вы, ребята, такие же сумасшедшие, как мой сумасшедший братец. Я принесу вам счет.
Она отошла от столика. Избиратели переглянулись.
— Жаль, — сказал Верховный Лорд-Кардинал. — Этот Рокко, может быть, он и паршивый Император, но дайте ему фунт моццареллы[37] и ведро анчоусов — и вы увидите, что будет.
— А профитроли, — простонал Его Светлость Пфальцграф. — Не забывайте о профитролях!
— То есть, я хочу сказать, — добавил Граф Саксонского Берега, — Шарлемань, да. Карл Пятый, допустим. Но смогли бы они сделать тебе такую tagliatelle verde, чтобы была абсолютно al dente и чтобы у тебя еще осталось сдачи на двадцать баксов? Черта с два!
Верховный Лорд-Кардинал печально кивнул.
— Однако, — произнес он, — мы имеем, что имеем. — Он посмотрел на свои часы — и, кстати сказать, это были весьма странные часы. Там, где у всех часов стрелки, у этих были глаза. — Э, да нам пора расходиться! — Он взял счет и подписал его. — Счастливо, Роза, — крикнул он. — Передай Рокко наилучшие пожелания, и пусть не поминает лихом!
Он встал, опорожнил себе в карман стакан с зубочистками и впереди всех двинулся к выходу.
