Солнце встает из-за Лувра - [26]

– Я не спрашиваю у вас подробности.

– А я даю их. Ведь вы детектив? Я хочу поставить вам стаканчик. Можно?

– Можно. У вас мышьяк при себе?

– А тут аптека неподалеку.

– Отлично.

Мы вышли из Трансосеана почти под ручку и отправились в маленький скромный бар на улице Камбон.

– Вы, наверное, принимаете меня за мерзавца? – спросил Шассар.

– Не более того.

– О, черт! Вы же видели ее формы, этой Жани! Ну, что вы хотите, это меня гложет. Я давно положил на нее глаз, проклятие… А когда я узнал, что ее хахаль был бандитом…

– Как вы это узнали? В газетах ничего нет.

– Плевал я на газеты. Это стало известно в наших краях. Так вот, говорю я вам, когда я узнал, что ее хахаль был бандитом и его пришили, я решил попытать свое счастье.

– Не пытайте больше.

– Ладно. Тем не менее… я сказал это наудачу, но… в конце концов она тоже могла его кокнуть. Вы не думаете?

– Если верить газетам, полицейские ее не подозревают.

– Плевал я на газеты. А вы верите прессе?

– Нет.

– Ну и…?

– Это моя клиентка.

– Была или есть?

– Сейчас является. Понимаете, что это значит, а? И не вздумайте взять ее шантажом.

– О! Ладно уж. Постараюсь найти какую-нибудь на улице Камартен, похожую на нее. Если бы у меня было достаточно бабок… Хорошо. Это ваша клиентка, и я не хотел бы копать под нее, но… тут все же нечисто в этой истории с картиной.

– Вы были знакомы с Ларпаном?

– Нет. Видел издали. И все. Боже мой! Спереть музейный экспонат… А это продается? Такие картины?

– Конечно.

– Кому?

– Коллекционерам.

– Дорого?

– Несколько миллионов.

– Кажется, вы хорошо в курсе?

– Это в газетах.

– Плевал я на газеты… Эй, гарсон…

Он заказал еще выпивку. Свою проглотил одним глотком.

– Мне наплевать на газеты,– повторил он,– но мне не наплевать на эту шлюху.

Злобно взглянул на меня. Он уже выпил, прежде чем подняться к Женевьеве Левассёр, и сейчас доходил до кондиции.

– Придется вам и на нее наплевать,– сказал я.– Или, во всяком случае, изменить методы обольщения.

Он скривился. Казалось, вот-вот заплачет.

– Вы будете спать с ней,– сказал он.– Вы старше меня, но вы будете с ней спать.

Решительно все хотят, чтобы я с ней переспал. Ладно. Попробуем. Я спорить не люблю.

– …Я моложе, чем вы,– продолжал он,– но от меня несет стариком, старой шкурой. Да, вы не обманулись. Именно этим я и живу. Старухами, старыми, грязными, сморщенными шкурами, которых и потрясти-то, того глядишь рассыпятся, они держатся на булавках, на клею, на косметическом креме. О! Черт! Крем! Не так давно я был хорошо известен. Кого у меня только не было, всяких старух, герцогинь, маркиз… старые мымры, они одевали меня, кормили, я у них жил, но не давали мне ни гроша или очень мало. И никакой возможности побаловаться с молодыми. Они чуют меня издалека, молодые. От меня разит отарой рухлядью. Если б еще были гроши. Но без них… чего бы я только ни сделал, чтобы раздобыть деньжат.

Я не собирался давать ему совет пойти работать и сказал:

– Сделайте налет.

– Я слишком дрейфлю,– сказал он откровенно.– И именно потому, что я всегда боялся, меня заполучили эти старухи.

Он искоса взглянул на меня:

– Послушайте, а что если вы возьмете меня к себе на работу? Это бы меня очистило.

– Невозможно. Вы боитесь. Сами признались.

– Ну и что? Что дальше? Чтобы задавать вопросы консьержкам или выслеживать какого-нибудь типа, необязательно быть Д'Артаньяном. А в чем заключается работа детектива? Разводы, сбор сведений, посредничество, может быть? Не очень уж опасно все это. Не станете же вы мне говорить, что надо таскать с собой пушку…

– Бывает.

– Как телохранитель Аль Капоне?

– Почему бы и нет?

– А часто бывают нужны телохранители?

– Время от времени нужны.

– Так для меня ничего тут нет?

– На первый взгляд ничего.

– Ну что ж. Но я не отчаиваюсь. Если когда-нибудь появится возможность… А теперь я должен уходить. Мне необходимо подышать свежим воздухом. Оставьте это.

Но я не сделал ни одного жеста, чтобы заплатить по счету.

Он вытащил немного денег из бумажника, и среди различных бумажек я заметил желтую карточку – приглашение в то новое кабаре.

– Не ходите туда,– сказал я.

– Куда это?

– На это открытие. Там, может быть, будет мадемуазель Левассёр.

– Ну и что? Теперь, где бы она ни появилась, мне приходить заказано?

– Пока да.

– Какая наглость!… О! Черт! Держите, вот это приглашение. Так я буду уверен, что не нарушу папочкин запрет.

Я положил приглашение в карман. Он заплатил, и мы вышли. На тротуаре мы расстались. Я видел, как он вошел в другое бистро. Я же направился в свою контору. Там меня ждала Элен.

– Наконец-то и вы! – воскликнула она.– Где вы были?

– С мадемуазель Жевевьевой Левассёр.

– Ах! Ах! Покажите-ка!

– Что именно?

– Ваши губы.

Она осмотрела их.

– Губная помада?

– Мы еще не дошли до этого.

– Но на правильном пути?

– Может быть.

Она сделала гримасу:

– Впрочем… вы уже совершеннолетний. Шутки в сторону. О чем рассказывают газеты? Здесь был какой-то скандал?

– Газеты говорят об этом?

– Еще бы. И с тех пор, как я тут, телефон не замолкает. Марк Ковет повис на нем.

– Оставьте его висеть. У вас есть какая-нибудь газета?

Она передала мне «Крепюскюль». Дело Бирикоса красовалось на первой странице:

ОГРАБЛЕНИЕ ЧАСТНОГО ДЕТЕКТИВА