Солнце в рукаве - [6]
– Конечно, заскочу, – пообещала Надя.
Поговорила с бабушкой – как будто ножей наелась. Смертельный номер – в который раз на арене цирка Надежда Сурова.
– Что-то ты распустилась, располнела, обабилась!
Перочинный ножик, тонкий и легкий, заветный секрет мальчишеских карманов, исчез в глотке, озорно сверкнув в свете софитов.
Па-ба-ба-бам, барабанная дробь, ассистент в расшитом каменьями трико с лукавым видом извлек из реквизитного чемоданчика тесак для рубки мяса. Бабушкина голова, маленькая и желтая, утопала в подушке. Глаза блестели. Надя отвела взгляд и повертела в руках апельсин.
– Я бы не поверила, что тебе всего тридцать четыре. В твои годы иные девочками смотрятся, а ты… И такие мешки под глазами. Пьешь, что ли?
Стальное лезвие плавно заскользило по языку, зрители перестали шуршать конфетными фантиками и потрясенно умолкли. Болезнь сделала бабушку похожей на персонажа кукольного театра. Невесомое тело, слишком тонкая шея, даже голова, казалось, усохла, а лицо потемнело, как печеное яблочко.
– Пьешь, я и так знаю. С Данилой своим и пьешь. Готова поспорить, он еще тебе и изменяет. Во-первых, по нему сразу видно, что кобель, во-вторых, я и сама бы от тебя загуляла, будь я мужиком.
Изогнутая турецкая сабля, антиквариат, тусклая сталь с россыпью ржавых пятнышек-веснушек. Как же она поместится в хрупкой циркачке, такая огромная? Зрители вытянули шеи. А какой-то толстяк, утерев потный лоб рукавом измятой рубахи, брезгливо шепнул: «Это же подстава… неужели никто не видит?.. Вас же дурят! Это не по-настоящему, нет!»
Но это все по-настоящему. Желтая слабая бабушка внимательно рассматривала притихшую Надю. Желтая слабая бабушка – но она сильнее, потому что Надя никогда не смела возразить, молчала, как загипнотизированная. Почистить апельсин? Бабушка скривила сухой рот. Она не хочет фруктов. Не хочет смотреть «Семнадцать мгновений весны» – а раньше любила, и Надя специально принесла диск. Не хочет разгадывать сканворды.
– И почему ты такая… Всю душу в тебя вложила, а ты… Непутевая. Продавщица.
…Ей почти сорок, и она никто.
Наде есть что возразить – это не навсегда, так получилось, и зарплата очень даже высокая, это же элитный салон, туда не так просто было устроиться, а у одной из Надиных сменщиц – высшее филологическое образование. И кто виноват, что она, Надя, которая мечтала поступать в текстильный, с детства собирала лоскутки и ловко обшивала кукол, уже десять лет не покупает платья – все сама, по найденным в Сети выкройкам. Кто помешал ей поступить – уж не бабушка ли? Не бабушка ли, в те годы еще сильная, полная, румяная, с сочным баском, орала, что такие «модельеры», как Надя, заканчивают свою жизнь на помойке? Что умение прилежно сшить платье по выкройке еще не означает талант?
Надя возражала, но молча и обращаясь к той бабушке, сильной и сочной, бабушке из прошлого. А разве есть смысл выплевывать обидные фразы в это пергаментное прозрачное лицо?
– Приходишь, сидишь тут, как божий укор. Мне укор. Мол, на, посмотри под занавес жизни, кого вырастила. На что время растратила. Расплывшаяся неудачница, пустое место, ноль…
Бабушка отвернулась к стене и заплакала. Слез почти нет, организм обезвожен. Но и так понятно, что заплакала, – по выражению лица. Без слез – страшнее даже.
Бабушка уставилась в стену, Надя – в окно.
Овации, барабанная дробь, артистка ушла за кулисы, с пафосом раскланявшись. Сняла пыльный потный костюм, хозяйственным мылом смыла грим, со всеми простилась, привычно выблевала в раковину окровавленные внутренности, утерла рот и ушла домой, сжимая в кулаке записку: «Купить бабушке творог и портулак».
Позвонила подруге, Марианне. Та недавно делала аборт от женатого любовника. Получилось в духе бульварного романа: сначала она швейной иглой прокалывала кондомы прямо через упаковку, а потом рыдала на Надиной кухне, запивая водку валериановыми каплями.
– Он сказал, что это все… Что он предупреждал – никакой ответственности!
– Но он правда же предупреждал, – вяло возражала Надя.
– Он же говорил, что любит! – Марианна заплаканно промаргивалась и просила еще водки.
– Когда он это говорил? Когда ты разрешала кончить тебе в рот?
– Я была уверена, что все изменится, как только он узнает о маленьком. – Она скривила ярко накрашенный рот и погладила себя по животу.
Короткая кофточка, прокачанный смуглый пресс, акриловые ногти. Бедная Марианна.
– Что он только о ней не рассказывал. О жене. И ноги не бреет, и пахнет от нее детской отрыжкой, и смотрит «Дом-2»… Какие же мужики все-таки беспринципные.
– Твой еще не самый. Раз не ушел к хорошенькой любовнице от… Сколько их у него? Детей? Двое? Трое?
– Двое. Восемь месяцев и шесть лет. А жизнь – дерьмо.
А потом Марианна протрезвела, выспалась, сделала мелирование и вакуумный аборт и улетела зализывать раны на Кипр, где в пляжном баре познакомилась с кем-то, предсказуемо женатым и детным. Есть женщины, которые всегда почему-то влюбляются в женатых. То ли тайные мазохистки, подсевшие на странный сорт кайфа – когда только что целовавший их мужчина заискивающе лепечет в трубку мобильного: «Я был на совещании, солнышко, поэтому и отключал телефон… По дороге могу заехать в супермаркет, что тебе взять, мороженого?» Может быть, они слушают это и чувствуют себя особенными, вынужденными хранительницами опасного секрета. То ли в глубине души они ненавидят самих себя. И чтобы почувствовать себя полноценными, им необходимо воровать чужое. Сравнить себя с кем-то, кто смотрит «Дом-2» и пахнет детской отрыжкой, и превосходство почувствовать.

Тихое провинциальное кладбище. Почерневшие от времени покосившиеся кресты, заросшие крапивой могилы, поблекшие от дождей остатки венков, вечный покой, нарушаемый только криком растрепанных ворон. Но это – днем. Ночью – это территория Смерти. Здесь по таинственному слову открываются двери в иные мрачные миры. И горе тому, кто попытается проникнуть в кошмарную тайну жителей потустороннего мира, захочет войти в контакт с умершими людьми, проникнуть в леденящий душу мир призрачных теней…

Тонкий психологизм повествования, присущий книгам Марьяны Романовой, заставляет читателя верить в мистические события ее историй. Революционный Петроград, современная Москва, странное поселение в северных лесах, коммуна хиппи семидесятых, нищая деревня в экваториальной Африке – на фоне этих декораций расследуется страшная легенда о том, что существуют люди, способные поднимать мертвых из земли. В одинаково завораживающей интонации автор рассказывает о деревне, в которой исчезают люди, о женщине, которая влюбляется только в старых мужчин, о древних жреческих обрядах, о том, как люди относятся к мертвецам и смерти, и о том, что есть по своей сути смерть.

Бывает, что, столкнувшись с чем-то неизведанным и непонятным, человек, в первые мгновения почувствовав ужас, начинает вдруг испытывать неумолимое влечение к окутавшей его тайне, потрясшему его явлению, содрогнется перед смутной, мрачноватой неопределенностью, отказываясь повернуться и уйти прочь, оставив загадку неразрешенной.Эта книга заставит вас с замиранием сердца, забыв обо всем на свете, следить за развитием жутковатого сюжета, ввергнет в то состояние, когда и оторваться невозможно, и в соседнюю темную комнату выйти одному страшно.

«Мертвые из Верхнего Лога» — мрачная философская сказка с многоуровневым сюжетом. Тонкий психологизм повествования, присущий книгам Марьяны Романовой, заставляет читателя верить в мистические события романа. Революционный Петроград, современная Москва, странное поселение в северных лесах, коммуна хиппи 70-х, нищая деревня в экваториальной Африке — на фоне этих декораций расследуется страшная легенда о том, что существуют люди, способные поднимать мертвых из земли. В одинаково завораживающей интонации автор рассказывает о деревне, в которой исчезают люди, о женщине, которая влюбляется только в старых мужчин, о древних жреческих обрядах, о том, как люди относятся к мертвецам и смерти, и о том, что есть по своей сути смерть.

Это очень страшная книга! Текст затягивает как в бездонную топь – оторваться невозможно. Страницы книги возвратят вас в детство. Ведь все мы когда-то с замиранием сердца рассказывали друг другу леденящие душу истории, а потом боялись уснуть, дрожа полночи под одеялом.Предупреждение: если вы человек нервный, лучше не читайте эту книгу в темное время суток!

Говорят, на севере России есть лес, куда никогда не заходят люди. Большую его часть занимает топкое болото – один неверный шаг, и нет тебе спасения. Разные слухи о том болоте ходят, но из уст в уста веками передается только один: если бросить в чавкающую грязь младенца, которому еще не исполнилось трех лет, то поглотит его топь, но в течение трех дней он может возвратиться, только вот человеком больше не будет, а станет полубогом.«Болото» – очень страшная книга. Текст и сам затягивает как топь – оторваться невозможно.

Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.

Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.

Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)