Солнце в крови. Том второй - [12]

Но, спрашивали они, разве из-за интифады впился, подобно злокачественному наросту, в израильский организм гипертрофированный бюрократический аппарат, съедающий большую часть национального дохода?

Разве неугомонные соседи повинны в социальном неравенстве, глубоко порочном и оскорбительном? Каковы доходы номенклатурных чиновников, начальников и начальничков всевозможных и неизвестно чем занимающихся учреждений? И сколько получают в Израиле рабочие госсектора, учителя, вообще, все люди, живущие своим трудом?

А коррупция, принявшая в Израиле, совсем как в России, размеры подлинного национального бедствия? Разве не растаскивают государство, загипнотизированно, как сомнамбулы, люди состоятельные, респектабельные, превратившиеся чуть ли не в сословие, так называемые «белые воротнички»?

Взять хотя бы дело Бен-Циона. Старожилы отнеслись к нему спокойно. Они и не такое видывали. А вот тем, которые только начали вживаться в израильскую действительность, казалось, что они попали в театр абсурда.

Бен-Цион был директором небольшого, но солидного банка «Израиль — Британия». Отличался набожностью. Регулярно посещал синагогу. Даже статейки пописывал по экономическим проблемам развитого сионизма. Банк под его руководством функционировал нормально до тех пор, пока Бен-Цион не перевел чуть ли не всю его наличность на свой секретный счет в Швейцарии. Обанкротившийся банк пришлось закрыть. Когда судья назвал его мошенником, Бен-Цион оскорбился. Мошенники — это ведь те, кто чеки и векселя подделывают. Оказавшись за решеткой — расстроился. Это ж надо — сидеть, когда у тебя заграницей более тридцати миллионов долларов.

Его так и не смогли заставить вернуть награбленное.

Постепенно с ним произошла метаморфоза. Стал чахнуть. Таял прямо на глазах тюремной администрации. И слал отчаянные письма во все инстанции. Взывал о милосердии. Мол, умирает еврей, и единственное его желание — скончаться на руках любящей семьи.

И ведь сработало. Помиловали. И сразу же состояние Бен-Циона резко улучшилось: стан выпрямился. Блеск в глазках появился. Зажил себе припеваючи…

А почему так редко выявляются в Израиле крупномасштабные государственные деятели? Уж не оттого ли, что административно-командный аппарат отторгает их, как инородное тело?

Отвечая Владимиру Ойзерману, я ссылался на эссе доктора Исраэля Эльдада «В своем пиру похмелье». Никто с такой твердой уверенностью не обнажал израильских язв и не указывал путей к их исцелению, как он. Конечно, доктор Эльдад говорил не о свинине, которую, кстати, в Израиле можно свободно купить в любом магазине деликатесов.

Доктор Эльдад писал: «Демократия требует зрелости. Минимум независимости, минимум экономического развития и зрелость — вот те условия, без которых демократия превращается в пустой звук.

В Израиле произошло то, чего не было ни в одной стране мира. В течение 30 лет в страну прибыло впятеро больше людей, чем жило в ней до основания государства. Возьмите любую страну Европы и Америки и представьте, что бы произошло, если бы ее население за 30 лет возросло в пять раз. Произошла бы катастрофа. У нас этого не случилось. Справились, одолели, но демократию не укрепили.

Известно, что каждый, кто прибывает в Америку, обязан прожить в этой стране пять лет, чтобы получить гражданство и участвовать в выборах. У нас эти права репатрианты получают сразу после прибытия в страну. А ведь выходцы из арабских стран или тоталитарной коммунистической России даже понятия не имеют о демократии. Многие просто никогда не слыхали о ней.

Не зная страны и ее проблем, не разбираясь в политических партиях и их программах, не понимая решительно ничего, они идут голосовать и решать судьбы государства Израиль. Я против такой системы выборов. И если в США после 200-летнего опыта требуется минимальная пятилетняя осведомленность о стране и государстве для реализации права голоса, то мы и подавно должны начать уроки демократии с квартала и города, с местного самоуправления, с наведения элементарной чистоты и общественного порядка.

Опыт не пропадает. Достижения не идут на свалку. Я верю, что есть у нас огромный потенциал, который предстоит использовать не в анархии стачек и не в предвыборной грызне политиканов. Есть духовные гены, позволяющие стать великими. Только бы не забыть, что мы в пути, и не поддаться самовнушению, что можно не быть к себе слишком строгими».

* * *

Исраэль Эльдад занимает особое место в новейшей еврейской истории и в становлении израильской общественно-политической мысли. Без него сила духовного накала, которой так гордится Израиль, была бы слабее. Каждый, кто смотрел посвященную ему телепередачу «Такова жизнь», почувствовал это.

Он сидел в мягком удобном кресле, восьмидесятилетний патриарх, окруженный внуками и друзьями, снисходительно взирающий на жизнь, сохранивший ясность ума и завидную работоспособность.

Высказываясь по различным вопросам, доктор Эльдад не выпускал из рук газету, приковавшую, наконец, всеобщее внимание, как готовый взлететь почтовый голубь. И наступил момент, когда Эльдад поднял ее высоко над головой.

— Вот, — сказал он, — газета «Дейли телеграф» от 9-го ноября 1917 года.