Солнце нижнего мира - [3]

Солнце вставало с запада.

Гость ещё некоторое время шёл за мальчиком, пока не спросил себя: куда же, собственно, я иду? Мальчик, конечно, был уникальным созданием, но следовать за ним в средний мир, чтобы стать беспомощным свидетелем предстоящей там бойни, не имело никакого смысла. Гораздо логичнее было бы остаться здесь и подождать день, два или сколько понадобится, пока отец этой разумной катастрофы не соизволит выйти из памятки. Потом придётся, пожалуй, сходить наверх и выслушать другую сторону. И написать отчёт. Дальнейшее — не его дело.

Гость остановился. Мальчик тоже остановился, повернулся и посмотрел на гостя. У него были, подумал гость, вечерние глаза. Цвета грозовых сумерек.

— Я подожду твоего отца, — сказал гость. Только бы мальчик не решил иначе…

— Здесь, что ли, Вы собрались его ждать? — на лице мальчишки отразилось короткое замешательство. — Вы, кстати, кто такой?

— Инспектор я. Пожалуй, подожду восхода солнца, — инспектор примирительно улыбнулся.

— Здесь нет никакого солнца, — медленно, отчётливо сказал мальчик. — Ему здесь не нужны инспектора. Идите назад, в дом. Придерживайтесь тропы.

Его голос обладал такой глубокой силой убеждения, что инспектор невольно повернулся к дому. Темнота таяла на глазах. В ещё довольно густом сумраке он увидел зыбкую массу чёрных теней, скользящих в дом через все видимые двери. Инспектор содрогнулся; сейчас, при слабом свете западного неба, он смог разглядеть их формы. Самую малость. Этого хватило.

Мальчик уже успел немного отойти. Он повернулся назад, недоумевая, почему не слышно звука шагов, и посмотрел на инспектора, как на придурка.

— Я подожду, — как можно более миролюбиво сказал инспектор. Признаться, он побаивался этого ребёнка.

Мальчик нахмурился было, но тут же изменил своё решение и пожал плечами.

— Дело Ваше. Я ещё не научился жалеть.

И он решительно зашагал прочь.

* * *

Инспектор перевёл дух и огляделся вокруг. Разгорался рассвет, и жуткая тьма этой ночи стремительно отходила в область воспоминаний, как и населявшие её тени. Вокруг просыпалась степь. Её бесконечные травы были уже отчётливо видны на западных склонах. Нижний мир пробуждался в тишину дня и света…

Инспектор вдруг забеспокоился. Нет, здесь что-то не так. Он беспомощно закрутился на месте, пытаясь понять тайну незнакомого ландшафта. Через две-три минуты он понял, что ошибался. Степь вовсе не пробуждалась — она замирала. Теперь, когда он это заметил, он отчётливо увидал: жизнь в высокой траве действительно двигалась, но она не активизировалась. Наоборот, степь сворачивалась вовнутрь. Мелкие животные, которые всю ночь охотились на зёрна и друг на друга, стремительно прятались в норы. Насекомые на глазах зарывались в чёрную землю. В воздухе уже не было ни одной птицы. Над бескрайним пространством воцарялась напряжённая тишина.

Всё это было так странно и необычно, что инспектор наблюдал, как загипнотизированный. И он потерял время. Когда он повернулся к западному горизонту, тот был уже раскалён. Из-за края земли выползал яростный белый свет, и мальчик с мечом на плече решительно шагал ему навстречу. Он не остановился, просто повернул голову и на ходу крикнул что было сил:

— Инспектор, бегите в дом!

Инспектор едва расслышал этот крик. Он стоял и смотрел, как фигурка мальчишки растворяется в белом мареве надвигающейся пустыни. «Плохие люди»… Мальчик достиг открытых Врат и шагнул в средний мир. Инспектор понял, что не успеет последовать за ним, даже если побежит. До восхода осталось не больше пары минут.

Инспектору вдруг показалось, что чёрные ночные тени и даже памятка на столе не так уж страшны. В конце концов, можно и скоротать время за познавательной беседой с тенями — строго придерживаясь тропы. Когда отец Вершителя выйдет из памятки, можно будет поговорить о свободе.

Инспектор бросился назад, к дому. Было слишком поздно. Дом исчезал, обнажая свою химерную сущность. Его бревенчатые стены таяли на глазах. Всё, что было внутри, погрузилось под землю. Крыша таяла сизой дымкой, и лишённые ноши дверные столпы проваливались в почву, словно в зыбучий песок, вместе со своей небрежной резьбой. Инспектор успел её разглядеть. Это была славянская вязь — медовые солнца, лики, цветы. Наивные узоры, вырезанные детской рукой, отливающие богатой структурой древесных волокон. Из-за столпов ехидно блеснула чья-то зубастая ухмылка, и всё пропало под землёй.

Инспектор остановился и для верности топнул ногой. Ничего. Он ощутил спиной жар, повернулся на запад и увидал, как степь лысеет от горизонта к востоку. Травы намётанно уходили под землю. Зелёное превращалось в чёрное, но это было ещё не всё. В лицо гостя дохнул ветер, и он закашлялся. Пыль имела привкус известняка и ещё чего-то неприятного, распадающегося от старости. Плодородный слой исчезал на глазах, чёрное обращалось в белое, и теперь инспектор увидел настоящую почву нижнего мира — скопища истончённых бледных костей. Западный ветер подхватывал эти кости, за тысячи лет прожжённые насквозь, и мёл их на восток, невесомые, словно перья. Когда трава ушла из-под ног гостя, он уже успел прикрыть глаза руками и мог только догадываться, что за странный круглый камень попался ему под левой ногой.