Солнце для мертвых глаз - [87]

– Но ты говорила, что есть такие, как папа, – сказала Франсин.

– Я всю свою жизнь отдала тебе, тому, чтобы защищать тебя, чтобы заботиться о тебе и внушить тебе мысль, что такой особый человек, как ты, не может просто так войти в этот мир и смешаться с грязными созданиями. Ты не готова к этому, я не смогла подготовить тебя, хотя, Господь свидетель, я старалась. Жаль, что мы не живем в другую эпоху, когда родители имели право требовать от своих детей послушания. Грязные создания повсюду, и одно из них – на автобусной остановке. Ты ведь знаешь, зачем он там, не так ли?

– Нет, Джулия, не знаю. – Франсин почувствовала тот самый холодок, ту самую дрожь, которую несет с собой неведомое. – Я не понимаю, о чем ты.

– Жаль, что ты лжешь мне. Я хочу одного: чтобы ты была честна. Ты же отлично знаешь, что он ждет тебя.

Девушка подошла к окну. Молодой человек все еще был там, но теперь к нему подсел еще один. Она не могла разглядеть их на таком расстоянии, но ей показалось, что оба закурили.

– Джулия, я не знаю этих людей.

Джулия нарочито громко, иронично хмыкнула:

– Ты нагло лжешь, да?

Она встала – высокая грузная женщина с огромной, похожей на валик грудью и выпирающим животом, где не было даже намека на талию. Подбородок у нее отвис, щеки напоминали подушки, желтые волосы походили на латунный шлем. Мачеха сделала шаг, потом еще один, голова угрожающе подалась вперед, и Франсин вспомнила тот единственный раз, когда та ударила ее. Однако она не желала отступать и осталась стоять на месте.

Но у Джулии были совершенно другие намерения. Слабая улыбка смягчила выражение на ее лице, сделала его рыхлым и вялым. Она вытянула руки в жесте, который следовало бы воспринимать как умоляющий, затем обняла Франсин, прижала к себе и стиснула так, что та едва не задохнулась.

Падчерица, тактично вывернувшись из этих объятий, ласково погладила свою мачеху по руке.

– Джулия, давай не будем ссориться. Мы с тобой так хорошо ладили, когда я была маленькой. – «Разве? Нет, лучше делать вид, что ладили». – Обещаю, я буду честной с тобой. И не буду обманывать. Ни за что. Но я не знакома ни с тем парнем, ни с его другом, и никогда прежде их не видела.

Джулия заплакала.

– Пожалуйста, не плачь. Давай куда-нибудь сходим, а? Я никуда не пойду, так что мы можем провести время вместе. Я бы с удовольствием взглянула на театр «Глобус», на шекспировский «Глобус», а ты? А можно походить по магазинам, ты говорила, что тебе нужно зимнее пальто.

– У меня нет настроения, – сказала Джулия. – Я слишком плохо себя чувствую. Из-за тебя.

После этого Франсин вообще расхотелось куда-либо идти. Она поднялась в свою спальню и сидела там, размышляя о Джулии, о том, что произошло и как все можно изменить. Какая ирония, думала она, в том самом детстве, о котором Франсин упомянула, именно она приходила к Джулии, чтобы получить психиатрическую помощь; сейчас же Франсин чувствовала, что ее задача – найти лечение для Джулии. Очевидно, что единственный способ – обсудить ее состояние с отцом, убедить его в том, что у той нечто вроде нервного расстройства. Но отец в Страсбурге.

Она взяла мобильный телефон и набрала номер Тедди, но ее звонок остался без ответа. У него единственного из всех ее знакомых не было автоответчика. От голоса на пленке тоже мало толка, думала Франсин, пытаясь дозвониться до Изабель и Миранды, и до Холли, у которой теперь был новый номер, выслушивая сообщения о том, что никого нет дома либо абонент недоступен.

Франсин сняла с ленты кольцо – она носила его на шее – и надела на средний палец правой руки. Возможно, однажды, в отдаленном будущем, когда все эти проблемы с Джулией как-нибудь утрясутся, она начнет учиться в Оксфорде и станет самостоятельным специалистом, а Тедди – успешным художником, вот тогда она и сможет носить кольцо на левой руке.

* * *

Он слышал – правда, не помнил где – о рабах, которые спали на пороге спальни хозяина. Эта идея прельщала его, хотя Тедди не был рабом, а те мертвые – его хозяевами; мысль, что он станет их хранителем, сторожевой собакой и будет защищать их ото всех, кто может прийти, выглядела до странного привлекательной. На тот период, пока не будет построена стена и подвал не перестанет существовать.

Но никто не придет, и ему не придется никого охранять. Тедди вымылся, лег в кровать Гарриет, и ему приснился сон, как он расчленяет мебель – примерно так же, как он когда-то разрубил столовый гарнитур. Однако когда дошло до выноса частей, до ежедневного выбрасывания ошметков и обрубков в мусорный бак, Тедди заглянул в пакет и увидел там не кусок обработанной и покрытой лаком деревяшки, а отрубленную руку и ногу Гарриет в туфле на высоком каблуке.

Глава 27

Закладка дверного проема стала бы легкой и быстровыполнимой задачей, если бы не вставал вопрос о том, как будет выглядеть конечный результат. Будет ли, например, грубая, пузырящаяся, неровная кладка служить его целям так же, как ровная и гладкая? Тедди хотелось выполнять работу добросовестно. Ему хотелось, чтобы кладка выглядела красиво, так, будто здесь никогда не было ни двери, ни проема. Поэтому он работал медленно и тщательно, укладывая ряды кирпичей так, чтобы они были неотличимы от существующей стены. Тедди сделал одно удивительное открытие: оказывается, ремесло его отца не было пустяковым делом, как он всегда считал. Для него требовалось мастерство, в нем имелись свои технологии и методы, представления о которых у него не было. Однако Тедди справился, путем проб и ошибок, и к обеду, когда настало время уходить и встречаться с Франсин, успел уложить шесть рядов кирпичей.