Соленые радости - [3]

Несколько лет я подбирался к этим нагрузкам, следовало еще войти в такую форму, чтобы суметь вынести их. В нескончаемых повторениях упражнений я стремился нащупать природные закономерности, а после погнать организм к силе математически кратчайшим путем.

Я уже опробовал ряд приемов. Они обеспечили мне преимущество на чемпионатах. Однако слишком много приблизительного и примитивного было в тренировках. Постепенно главным стал для меня эксперимент. Я открывал новые и новые закономерности поведения организма под нагрузками – самыми различными нагрузками. Я должен был четко представить себе этапы тренировок, задачи этапов, научиться переливать объемные тренировки в интенсивные и еще многому чему научиться…

В этих тренировках я познал физическое измождение. Но я не ведал, что грубая мускульная работа истощает нервную систему. Я смело вошел в мир усталостей и болей. Да и чем я рисковал? Всего лишь усталостью, не больше…

Я методично искал новые данные для тренировок. Пробовал нагрузки, пробовал… Я должен был испытать все на себе, а опыт подвел меня! Я оказался в мире совершенно новых измерений, продолжая все рассчитывать старыми мерками. В этом вся беда – я к новому прикладывал старые представления. Усталости взбесились во мне. Жесточайшее нервное истощение потрясло меня. Болезнь без температуры, без опухолей, ран, переломов – лишь нарастающая душевная боль!

Теперь одна мысль занимает. Самая важная мысль: «Излечимо ли все, что происходит со мной?»

Смотрю в окно. Вот эта булыжная улочка в холодноватой дымке и есть Хельсинки – конечный пункт моего турне Завтра последнее выступление.

Мне действительно ничего не остается, как только пробовать рекорд. Я включился в игру, где я лишь символ. Здесь действуют такие понятия, как честь, мужество, престиж, слава, долг… Остается только работать. Подавить все чувства и работать, работать…

Открываю шкаф. Развешиваю на плечиках рубашки, пиджак, плащ. В гостинице ночной покой…

У всех гостиниц одинаковый запах: будь она в Париже иди за Полярным кругом, как в Оулу. Лишь однажды в Норвегии я заночевал в маленьком пансионате, пропитанном запахом рыбьего жира…

Турне – как я обрадовался этому предложению французской и финской федераций тяжелой атлетики! К тому времени болезнь, как парша, въелась в меня. Тренер уверял, будто я отдохну в турне. Выступить в Париже, Лионе, Тампере, Оулу, Хельсинки! Сколько впечатлений! А со штангой побалуемся – только и всего.

Эта «разрядка» обернулась мощными прикидками в каждом городе. Лишние сутки отдыха означали для организаторов расходы – никто на это не соглашался. Реклама и афиши поставили меня в безвыходное положение. Везде ждали только рекорд, требовали рекорд, платили за рекорд. Я все всем был должен: репортерам – ответы на любые вопросы, публике – рекорды, кинокамерам – улыбки, организаторам – сборы. Вообще с программой можно было справиться без приключений. Но если только ты совершенно здоров и с тобой выступают еще ребята – в этом вся загвоздка. А я обманул себя. И потом я до конца не понимал, что интересен людям не я, а мои рекорды. В большом спорте усталость не принимается в расчет. Ничего не принимается в расчет, кроме победы.

Не засну, бесполезно и пробовать. Я усаживаюсь поудобнее. Стараюсь развлечь себя журналами.

В мышцах перенапряжения четырех соревнований. Еще восемь часов назад в Оулу я три раза пытался накрыть рекорд в толчке. Штанга растянула все связки, намозолила все мышцы…

В белой ночной мгле растворяются часы моего ожидания. Еще одна бессонная ночь. Теперь в Хельсинки. Белая бессонная ночь…

Старательно расслабляю мышцы. Пусть нет сна, но они хоть немного откиснут. Завтра из них выжму все! Завтра конец турне!

Неужели я сломлен? Навсегда сломлен?! Все попытки взять рекорд неудачны. Это ли не доказательства?..

Лежу в белых сумерках. Брошен в эти сумерки.

Зачем я стал атлетом? Что я искал? Где я?!

Время равнодушно сматывает свои минуты.

Приступ отчаяния сдвигает стены – зрячие стены! Раскаленные живые узоры обоев. Ядовитые узоры…

Перед собой беззащитен: мысли и чувства стирают меня. Разве можно выстоять?

Ударяют в стекла капли, скатываются тусклым серебром. Подвывает ветер…

Мир, заставленный городами. Речь людей, толпы людей – тени! Лишенные смысла тени! Где та жизнь, которой я жил?! Где?!

Разве можно быть спокойным? Иметь память и оставаться спокойным? Как другие умеют так?! Почему все утратило свой привычный смысл? Где моя жизнь?..

Я лежу в постели, рядом на стуле сидит мой тренер.

– …перед отъездом я консультировался с нашим терапевтом, – говорит тренер. – Ничего серьезного – он убежден. Месяц – другой щадящих нагрузок – и позабудешь обо всех неприятностях с печенью, желудком, почками. Ему можно верить – знает тебя…

Все эти месяцы стараюсь ничем не выдать свое настроение. Видимо, не всегда удается. Особенно в последние недели. Не хочу, чтобы кто-то догадывался о моем состоянии, пусть даже Поречьев. С ним я выступал на десяти чемпионатах мира и не проиграл ни одного.

– Развеялись, конечно, мы славно, – говорю я, выщупывая пальцами мышцы на бедрах, – сказочное турне.