Солдаты — сыновья солдат - [10]

Так однажды прибыл курсант, учившийся в другом училище, где у него все шло прекрасно. Нет — подавай десантное.

Другой раз мать привезла двух сыновей. При ближайшем знакомстве выяснилось, что один-то действительно сын, а другой просто его товарищ. «Все равно я здесь и ему мать», — заявила она. Ребята, к сожалению, не прошли по конкурсу, сдали экзамены не лучшим образом. Но энергичная женщина не собиралась покидать поле боя. Она так долго ходила по всем инстанциям, так настаивала, что в конце концов добилась своего. «Клянусь, будут отличниками!» Ребята клятвенно подтверждали это. И что же? Все годы учились на отлично, отличниками и окончили.

У ветерана-десантника Аксенова трое сыновей. На вопрос, куда пойдут, — обижался. Что значит — куда? Конечно, в десантное. И пошли. Я присутствовал, о чем речь впереди, на торжественной церемонии вручения дипломов. Аксеновы, сверкающие в новой офицерской форме, гордо стояли в строю. А у стены возле плаца скромно притулился пока еще невоенный паренек — самый младший Аксенов. Он только что сдал вступительные экзамены. Принят.

Или вот совсем забавный случай. Не прошел парень по конкурсу, а уезжать отказался: «Не могу вернуться непоступившим!» — чуть не в слезах твердит. И спрятался в училище, еле обнаружили.

…Наша машина останавливается у дверей штаба. В ней заместитель командующего, генерал. Нужно обладать отчаянной смелостью, чтоб взять и подойти к утомленному дорогой, обремененному делами, окруженному начальством генералу. Но они подходят.

Два паренька в штатском со своими нехитрыми чемоданчиками. Знали, что на церемонию выпуска приедут генералы, не уехали, Дождались, безошибочно угадали главного. Знакомая история — не прошли по конкурсу (а ведь прыжки имели), но без училища им жизнь не в жизнь. Пусть принимают. И вот я присутствую при поразительной сцене — боевой, суровый (и, скажу откровенно, не отличающийся мягкостью характера) генерал, приложив руки к груди, старался оправдаться перед этими юными пареньками: «Да поймите вы, ребята, ну где ж взять место?..»

Но горело в глазах ребят такое неистребимое, такое отчаянное желание стать десантниками, что наверняка вспомнил в ту минуту генерал свои собственные юные годы, свое собственное тогдашнее желание и просто не смог скомандовать им «Кругом!», посчитал себя обязанным объяснить, даже помочь — записал имена, велел сказать при призыве, чтоб направили в десантные войска.

А поздно вечером, в гостинице училища, когда генерал уже пошел отдохнуть в предвидении хлопотного завтрашнего дня, снова явились двое уже новых общепринятых горемык, хотели говорить с ним.

Но администраторша оказалась непреклонней заместителя командующего — не пропустила, оберегла. А когда они уныло покинули вестибюль, посмотрела на меня с тоской, словно оправдываясь, пожала плечами. Конечно, генералу нужно отдохнуть, но и ребят ведь жалко…

И я подумал, что наверняка уж у нее кто-нибудь в десантниках, может, муж, а может, и сын.

Сыновья, братья, мужья, женихи…

В тот торжественный день на плацу училища можно было увидеть людей, каких обычно здесь не встретишь: вот идет в двубортном черном пиджаке (а на солнце за 30 градусов), опираясь на палку, человек. Лицо его иссечено морщинами. На пиджаке сверкают медали, два ордена Славы — солдатские ордена. А вот женщина, пожилая, с добрющим лицом, в одной руке платочек, все к глазам прикладывает, в другой — кошелка, небось, гостинец сыну. Кто знает, сколько ей, простой этой женщине, довелось прижимать свой платочек к глазам по иным печальным поводам: провожая мужа на войну, а быть может, и получив «похоронку». Зато уж сегодня такая радость…

И девушки, девушки. Все нарядные, все с цветами. И столько от них исходит горячего счастья, словно каждая сама маленькое солнце, посланка того, что обжигает с синего неба и этот серый плац, и кумачовые транспаранты, и серебро оркестровых труб, и всю эту веселую, радостную, яркую толпу, заполнившую трибуны, ну, а главное, неподвижный синий строй, сверкающий золотом поясов и погон.

Из каких только городов ни приехали «родственники, близкие, друзья», как называется этот веселый народ, с севера и юга, от морей, из горных сел. Кто черноусый, загорелый, кто с зонтиком по привычке под мышкой. У иных с собой фотоаппараты. «Хочу очень мужа сфотографировать, вон он, в первом ряду». Стройная, красивая женщина. Она вся так и сияет от счастья, не выпуская из рук табель отметок. Табель на двух страницах, и ни одной четверки. Что ж, таким мужем можно гордиться! Он окончил училище с золотой медалью, у него диплом с отличием. Его имя будет занесено на Доску почета. Впрочем, он не единственный…

Сфотографировать мужа моей соседке по трибуне так и не удается. Завороженная, впивается она глазами в чеканный, проходящий перед нами строй и забывает щелкнуть затвором. «Ничего, — утешаю я ее, — еще успеете сфотографировать, вся жизнь впереди».

Церемония выпуска Военного училища — зрелище впечатляющее. Волнующее.

И дробь барабанов, и медь оркестра, и строевые песни, и слова команд, и яркое солнце, и синее небо, и красивые мундиры, и сверкающие погоны, и пестрый девичий рой в цветах на трибунах — все это создает неповторимую атмосферу торжественности, приподнятости, счастья.