Солдаты Рима - [6]

   -- Эдуи на своей земле. Они хорошо знают эти места...

   -- Гельветы постоянно воюют с германцами, а те мастера по части засад. Если Думнориг это забыл, то я помню.

   -- А ещё у него жена - гельветка.

   -- Тоже верно, - кивнул Роукилл.

   Тучи между тем сгустились. Полыхнула молния, озарив верхушки деревьев золотистой вспышкой, и где-то далеко прогремел гром. Упали первые капли, редкие и тяжёлые, словно предупреждая, что скоро начнётся гроза. Стало необычайно тихо; подул холодный ветерок, капли застучали чаще и настойчивей, и дождь пошёл сплошной стеной.

   Даже находясь под защитой леса, Эмилий вымок мгновенно. Туника под доспехами потяжелела и прилипла к телу. Чувство было неприятное, хотелось раздеться и отжать её. Он покосился на Роукилла, но тот сидел в седле спокойно и неподвижно. Они были ровесниками, однако сын вождя выглядел и старше, и серьёзнее. И опытнее. Эмилий не покривил бы душой, если признался, что главный в отряде - Роукилл, а вовсе не он.

   Дождь кончился также быстро, как и начался. Последние капли ударили по листве, тучи разошлись, и вновь засияло солнце. Скоротечная весенняя гроза напоила землю и умчалась дальше, по одному ей ведомому пути.

   -- Сейчас я похож на мокрую курицу, - улыбнулся Эмилий. Но Роукилл промолчал и он уже тише добавил. - Впрочем, как и все мы.

   Низкорослые лошадки аллоброгов стояли спокойно и лишь изредка помахивали куцыми хвостами, отгоняя надоедливых мух. Чистокровный лигурийский жеребец Эмилия, наоборот, беспокойно топтался на месте, и всё порывался двинуться вперёд. Декуриону то и дело приходилось сдерживать его пыл, натягивая поводья. Аллоброги недовольно поглядывали на него и презрительно кривили губы. Эмилий делал вид, что не замечает этих взглядов.

   Кавалерия эдуев вдруг заметалась и начала поворачивать. С холмов, окружавших проход, полетели стрелы; они безошибочно находили цель в плотной массе всадников, с одинаковым хладнокровием поражая и людей, и коней. Эмилию уже доводилось видеть панику, но то был враг. Сейчас бежали свои. В страхе эдуи сталкивались, топтали друг друга и ослеплённые ужасом мчались назад. Гибли не столько от стрел, сколько от собственной глупости.

   Роукилл пронзительно свистнул, и аллоброги сорвались с места. Эмилий дёрнул поводья, посылая жеребца вперёд, и едва успел пригнуть голову, чтобы не удариться о толстый буковый сук. Продираться сквозь лес ему было труднее. Он единственный из всех был вооружён копьём и большим круглым щитом. Щит пришлось подвесить к седлу на круп коня, а копьё опустить вниз и выставить перед собой, чтобы оно не цеплялось за деревья и ветви. Лигуриец тоже не был рождён для скачек по лесу, где между двумя деревьями не всегда мог пройти даже человек, поэтому на холм Эмилий поднялся последним.

   Возле самого обрыва лежали два трупа.

   -- Это бойи, - кивая на них, сказал Роукилл. - Остальные ушли.

   Над трупами склонился Эг. Он вытащил из-за пояса короткий нож с широким лезвием и принялся хладнокровно отрезать головы.

   -- Что он делает?! - нервно дёрнулся Эмилий.

   -- Он убил, его добыча, - равнодушно ответил Роукилл.

   Эмилий отвернулся, варвары - они и есть варвары.

   Сразу за холмами местность понижалась, а лес расступался в стороны, дробясь на небольшие рощицы. Не далее, чем в пяти стадиях, он увидел отряд всадников, около двухсот человек, быстро удаляющихся по дороге на северо-запад.

   -- Враг отступил, но мы должны остаться здесь, - глядя им в след, сказал Эмилий. - Скоро подойдут легионы и выставят заставу. Потом мы сможем двинуться дальше.

   Роукилл лишь пожал плечами.

3

   Юлий Цезарь, проконсул Рима и наместник Галлии - Ариовисту, царю свебов и другу римского народа:

   Приветствую тебя, Ариовист, славный сын своего народа. Всего неделю тому назад ставил я тебя в пример своим помощникам, как правителя справедливого и сострадательного в отношении покорённых народов. Но дошли до меня слухи, что не всё так гладко в контролируемых тобой землях. Некоторые галлы жалуются на произвол, творимый твоими наместниками, и не знаю: ведомо ли тебе то или нет? Волнения в одной части Галлии могут перекинуться и на другую, то есть туда, где власть принадлежит Риму, а это не выгодно ни мне, ни тебе. И дабы не случилось непредвиденного, предлагаю тебе, Ариовист, встретиться со мной для решения важных для нас обоих вопросов в любом выбранном тобой месте, равноудалённом от тебя и меня.

   Гай Юлий Цезарь, проконсул Рима.

   Ариовист, царь свебов и галлов - Юлию Цезарю, наместнику римскому:

   Удивлён я твоим посланием и поражён, и если б не старая наша с тобой дружба посчитал бы его оскорблением. Когда бы мне что-то нужно было от тебя, то я бы к тебе и пришёл. И не стал бы расточать любезности, подчас лживые, а говорил бы прямо и открыто. Дружба тем и славиться, что не терпит обмана. Но раз тебе нужно что-то от меня, то ты ко мне и приходи, и говори так же честно и открыто. Пишешь ты, что галлы жалуются на моё правление. Но в своих землях властен только я, и только мне решать, что делать и как править своим народом. А если есть у кого жалобы, то пусть ко мне обратится, а я подумаю как ему помочь. И вообще, какое тебе, римскому наместнику, дело до МОЕЙ Галлии? Я же не вмешиваюсь в дела твоей Провинции. Не вмешивайся и ты в дела моего государства. А с жалобщиками я разберусь, чтобы дальше не докучали они тебе своими разговорами.