Солдаты Рима - [7]

   Ариовист, царь.

   Письмо больше походило на вызов, чем на дружеское послание. Цезарь ещё раз перечитал его, внимательно обдумывая каждое слово, особенно то, что было написано между строк, и положил на столик. Раньше Ариовист не позволял себе ничего подобного. Стоило только намекнуть, что дела его не совсем вяжутся с политикой Рима и вроде бы как необходимо попридержать свои амбиции, как он тут же начинал мило улыбаться и петь хвалебные песни сенату и каждому сенатору в отдельности. Теперь, видимо, почувствовал силу, либо в самом деле появилось что-то, о чём Цезарь не знал. Разведка сообщала, что на соединение к нему идут очень крупные силы свебских вождей, но вряд ли дело только в этом. Скорее всего, за его спиной стоит кто-то из Рима, кто-то, кто очень не заинтересован в успехах Цезаря в Галлии. Этот "кто-то", несомненно, человек властный и любящий власть, умный, дальновидный и оперирует достаточно большим капиталом, чтобы держать в руках сенат, покупая нужное себе решение. Бесплатно сейчас даже мышь в мышеловке не пискнет. Цезарь перебрал в уме несколько имён. Богатых людей в Риме всегда хватало, один Красс чего стоил. Но Красс против него не пойдёт, по крайней мере, сейчас. Цезарь нужен ему. К тому же Красс, не смотря на все его недостатки, никогда не отказывался от данного слова. Он мог подсунуть покупателю гнилой товар, мог обсчитать на пару сестерциев при выдаче миллионного займа или оттяпать кусок земли у зазевавшегося соседа, но он никогда не предавал своих союзников. Заключив договор с Помпеем и Цезарем, Красс скорее позволит ограбить себя, нежели нарушит обещание.

   Нет, Красс против него не пойдёт. Этот противник, а скорее противники без сомнения крепко связаны с оптиматами и даже сами входят в эту партию. В противовес триумвирату - Цезарь, Красс, Помпей - они создали свой триумвират или что там ещё. И это они сейчас ссылаются с Ариовистом и кроме обещаний наверняка снабжают его оружием и деньгами. Без их поддержки и подсказок вождь германцев никогда бы не решился пойти на конфликт с Римом.

   Цезарь вспомнил свою первую и единственную встречу с Ариовистом. Тогда оба они были молоды, оба мечтали о славе и оба верили, что станут вождями своих народов. Цезарь только начинал политическую карьеру, а германец скитался по миру, пережидая, когда улягутся распри в его родной стране. Познакомились они на играх в Большом цирке, куда Ариовиста привёл Корнелий Долабелла, желавший показать дремучему варвару настоящую цивилизацию. Цезарь как раз готовил судебный процесс против Долабеллы и чтобы получше узнать будущего противника завёл разговор с его гостем. О Долабелле германец ничего рассказать не мог, просто не знал, и процесс Цезарь благополучно проиграл, зато он много узнал о самих германцах, об их жизни, нравах и обычаях. Уже тогда Ариовист показался ему человеком незаурядным, способным на серьёзный поступок. Он был немного старше римлянина и очень сильным. Однажды в термах Ариовист показал ему несколько приёмов владения мечом. Меч жил в его руках, извивался змеёй, порхал быстрокрылой птицей и рубил тренировочный столб яростно и беспощадно. Кто-то из бывших трибунов, присутствовавших в палестре, сказал, что столб не человек, ни увернуться, ни сдачи дать не может. Ариовист предложил говоруну взять второй меч и повторить свои слова. Трибун отказался. Цезарь считал себя неплохим рубакой, о чём о чём, а о войне он знал не понаслышке, но после этого урока понял насколько беспомощен в сравнении с германцем. Они провели вместе несколько дней, а перед расставанием поклялись помнить друг друга и оказывать помощь, когда кто-то из них будет нуждаться в этом. Уже став консулом, Цезарь присвоил германцу высокое звание "друга римского народа", что для варварских народов было большой честью.

   Ариовист без сомнения был прирождённым лидером. Умным и цепким, из той категории вождей, которым если что попало в руки назад уже не возьмёшь. Вторгнувшись в Галлию, он не мог не понимать, что рано или поздно ему придётся столкнуться лбами с Римом, только вряд ли он предполагал, что сталкиваться он будет со своим старым другом. Этого ему явно не хотелось, потому и прислал не прямой вызов, а предупреждение: не лезь!

   Ломать голову и вычислять, кто же его скрытый враг, Цезарь не стал. Когда-нибудь тот всё равно себя проявит и тогда всё станет ясно. Боятся его тоже не стоило. Этот враг силён лишь в Риме, здесь, в Галлии, он ничего сделать не сможет, будь у него хоть десять Ариовистов. Политика вещь тонкая, одной грубой силой в ней ничего не добьёшься, нужно и головой немного думать...

   Цезарь посмотрел на Оппия, безмятежно развалившегося на его кровати - вот уж кому наплевать на всю политику - и кивнул изготовившимся писцам. Продиктовав быстро несколько писем, он запечатал их личной печатью и передал гонцу. Все письма адресованы были в Рим; гонец спрятал их в непромокаемую дорожную сумку и вышел.

   Кроме Цезаря и писцов в палатке находились князья союзных галльских племён. Ожидая, когда Цезарь освободится, они вполголоса переговаривались между собой, пытаясь догадаться, зачем проконсул вызвал их. Среди эдуев не было только Думнорига. Цезарь ли его не пригласил или тот сам не смог прийти, никто не знал. Оставалось только гадать да разглядывать голые стены палатки.