Солдаты милосердия - [17]

— Почему без шинелей? — спросил второй капитан, подкладывая в печь поленья.

— Когда уезжали, было тепло. Сказали: лишнее не брать, потому что скоро должны вернуться. А мы вперед восемь, да на обратном пути четверо суток.

— Да, невеселая история. Но с шинелью солдат никогда не должен расставаться. Запомните!

Мы не признались, что у нас нет шинелей, а бушлаты, как зимнее обмундирование, хранятся на складе.

— Товарищ капитан, нас интересует, где вы нас высадите? — спрашивает старшая, обращаясь к командиру.

— В Бровары вам, говорите? Вот туда и доставим.

— Спасибо.

Теперь мы спокойны и уверены, что скоро догоним своих.

Обитатели вагона были заняты своими делами. Кто читал, кто писал. Кто подшивал подворотничок, а кто начищал пуговицы. Капитаны, встретившие нас, стали хлопотать у печки. Один раскрывал банки с мясной тушенкой и выкладывал содержимое на противень, поставленный на печь, другой, поворошив дрова, принес добрый десяток яиц и начал разбивать и заливать ими уже разогревшееся мясо.

— Присаживайтесь. Будьте, как дома, — пригласил второй капитан, переставляя противень на маленький столик, вокруг которого стояли тоже маленькие походные табуреточки.

— По-ско-рей, по-ско-рей! — продолжают отстукивать колеса.

УРА, КИЕВ СВОБОДЕН!

Вот и Бровары. Привычная прифронтовая обстановка. Бои идут на подступах к Днепру.

Валя Лашук, старшая по группе, доложила подполковнику Ерофееву о выполнении задания, рассказав и о дорожных приключениях.

— Огромное спасибо, девчата, за помощь, — поблагодарил подполковник. — Спрашиваете, где находятся ваши? Не могу назвать, где обосновалось хозяйство майора Темкина, поэтому советую отправиться в сануправление, в местечко Н. Там и узнаете все, что вас интересует. Пока идите отдыхайте. Вот тот соседний дом в вашем распоряжении.

Во дворе стоял недостроенный двухэтажный домик. Осмотрели. Полы покрыты толстым слоем пыли. Лежит битый кирпич от развороченных печей, и всюду валяются осколки оконного стекла. Крыши и потолка на верхнем этаже в двух смежных комнатах не было. Очевидно, тоже снесло снарядом, как у той школы, близ села Чернянка в Курской области. В застекленных когда-то окнах не осталось на месте и маленького стеклышка.

Для благоустройства «гостиницы», кроме доски длиной около двух метров, ничего поблизости не оказалось.

— И эта сойдет! — согласились девчата.

Сели на доску рядком, поставили перед собой походные мешки и склонили на них свои головушки.

Очнулись от свиста бомбы. Раздался взрыв, второй… С потолка посыпался мусор. Пыль залепила глаза.

— Никакого покоя, — ворчит Шура, устраиваясь поудобней.

Самолет снова делает разворот, и опять засвистели бомбы.

— Девчонки, выйдем, пожалуй. Дом разнесет — не выберемся. Я за вас в ответе все же, — произносит Валя.

Во дворе оказалось множество народу. Все о чем-то оживленно говорили, что-то обсуждали, посматривая на дорогу, ведущую на Киев, и на небо — в зареве, на лес, откуда доносился непрерывный грохот орудий.

Мы удивились тому, как светло стало на улице, несмотря на поздний час, словно над нами повесили светильник, хотя и тускловатый, но огромной величины.

Из разговоров поняли, что наши войска форсировали Днепр, что бои идут за Киев, что он объят огнем, потому горит и небо, потому светло и на земле.

Горящее небо, дрожащая под ногами земля давали представление о том, что происходило там, за Днепром.

Люди останавливали идущие с той стороны машины и с нетерпением расспрашивали:

— Как там?

— Бои идут уже в городе. Перед нашим отъездом стало известно, что дерутся за заводы «Большевик» и «Арсенал». Может, удастся спасти от разрушения…

Пробивала дрожь. Думалось о том, сколько же там лежит раненых, нуждающихся в помощи. А сколько погибших! Да когда же все это кончится — и бой за Киев, и вообще война?!

Неожиданно из-за леска вынырнула машина, на крыле которой стоял человек.

— Лю-ди-и, ребята-а, Киев освободили! — радостно кричал он, на ходу спрыгивая с подножки.

— Ура! Ура! — раздалось со всех сторон.

Машина остановилась, и ее тут же окружили, засыпая вопросами сидящих в ней людей.

— Есть еще одна большая победа! — кричал кто-то.

А раненый, с перевязанной и подвешенной на бинт рукой, плакал навзрыд.

— Ну что ты, друг, радоваться надо. Скоро своих навестишь. В Киеве у него семья в оккупации оставалась, — пояснил успокаивающий, должно быть сосед по госпитальной койке.

Прибывшие наперебой рассказывали о трудностях форсирования Днепра, о штурме города, о том, что фашисты при отступлении все уничтожают и жгут, беспощадно грабят и убивают жителей.

Хозяйство Темкина оказалось в тылу, в местечке Бобрик. А несколько дней спустя машины, груженные госпитальным имуществом, приближались к Днепру. Автопарк наш значительно пополнился за счет отремонтированных трофейных машин, но при переездах мы пока еще продолжали заимствовать транспорт в армейском автобатальоне.

Бесконечным потоком, медленно, продвигаются военная техника, танки, пехота, за много километров выстроившись в ожидании очереди на переправу через Днепр. Каких родов войск здесь только не было! Все спешат за Днепр, теперь уже за Киев, на Житомирское направление, где продолжаются бои. Спешат и нервничают, часами не сдвигаясь с места. За это время пережили несколько налетов вражеской авиации.