Солдаты Дзержинского - [2]

Уходили скрытно, прихватив с собой лишь винтовку с патронами да краюху хлеба. А Дмитрий Шабуров внезапно тяжело заболел. Решил подождать до утра, авось полегчает, а там догнать свой отряд на лошади…

Но случилось непоправимое. Уже на следующий день появились первые группы карателей. Местная буржуазия воспрянула духом. Купцы Глухов, Хлябов, Талыков и их приспешники встретили белочехов хлебом-солью. Среди них вертелся Никитка Юрин. Этот верзила, девичий сердцеед с„блудливыми глазами, еще несколько дней назад славил Советскую власть, а сегодня лез из кожи, чтобы доказать свою преданность новым хозяевам.

Рабочие домишки, особенно семей красногвардейцев, притихли в тревожном ожидании. Никишка Шерман наводил белочешскую разведку на интересующих ее людей. Первой жертвой предателя стал Дмитрий Шабуров.

Каратели нагрянули внезапно, схватили его, связали руки и начали избивать. Они искали оружие. Шабуров молчал.

— Ваше благородие, большевик он, — шептал карателю Никишка.

— О-о! Политик! — усмехнулся офицер.

— Охвицера вашего изранил, может и вас, вот те хрест! — помахал грязными пальцами Шерман. — А винтовку он спрятал на чердаке. Позвольте мне, я достану.

На чердаке нашли винтовку, завернутую в тряпицу.

— Расстрелять! — коротко приказал каратель. — А винтовку пусть возьмет Юрин…

— Премного благодарен, ваше благородие! — обрадовался Никишка.

Шабурова повели за железнодорожный пакгауз в рощу. Следом за карателями поплыла мишкинская аристократия — любители острых ощущений. Им было интересно, как будут казнить большевика…

Шабурову подали саперную лопату.

— Копай здесь…

Публика гоготала. Шабуров с презрением посмотрел на Злобные лица, поплевал на руки и по-крестьянски обстоятельно примялся за дело. Он знал, что рост собственную могилу, но духом не падал, вера в правоту большевистского дела подбадривала его.

— Всех не перестреляете! — крикнул Шабуров в тот момент, когда белочехи вскинули винтовки.

…Отряд Петра Грязнова прибыл в Шадринск. Начались суровые военные будни. В составе сводных отрядов мишкинцы приняли участие в семи боях — в Далматово, Богдановиче, селе Сухоложском, на станции Егоршино, в селе Таушкан, деревне Талице и селе Ирбитские Вершины. В этих боях мужал и креп характер воинов. Умелым командиром показал себя Петр Грязнов.

Колчаковцы, заняв важные подступы к Перми, начали обстреливать железнодорожный мост через реку Каму. А этот мост был единственным путем отступления наших эшелонов. В эти минуты казалось, что все останется в руках врага. Бойцы, а также эвакуируемый личный состав военных и гражданских учреждений спешно покидали состав. Произошло замешательство, пробка из сплошной цепи вагонов.

Андрей с пистолетом в руках ворвался в толпу перепуганных людей. Выстрелил вверх. Все стихли.

— Без паники, товарищи! — раздался его спокойный, но твердый голос.

— Так вить… снаряды… Убить могут!.. зашумела, толпа.

— Все по вагонам! — командовали чекисты. — Сейчас поедем!

Толпа людей колыхнулась, сначала неуверенно, а потом все смелее поворачивая обратно к вагонам.

Андрей между тем допрашивал машиниста головного паровоза.

— Почему не едешь?

— Воды мало, до станции не дотянуть…

— А еще что?

— Так… семья же тут. Уеду и неизвестно — свяжусь ли?

Сейчас все решали секунды. Андрей нарочито медленно доставал пистолет.

Машинист оторопело схватился за управление, пустил пар. Состав дрогнул, стал набирать скорость и через несколько минут был уже на том берегу. По, отъехав несколько километров, поезда вновь остановились — не было воды в котлах.

— Хоть снегом разбавляйся, так в ту же пору! — со злостью бросил старый машинист.

Андрей подхватил мысль:

— А что? Это дело можно провернуть!

Тут же передали команду по эшелонам:

— Собрать все ведра, котелки, чайники!

Составы благополучно добрались до ближайшей станции, где заправились водой и топливом. Этот случай в Перми навсегда остался в памяти Андрея и его соратников.

Учитывая тяжелое положение под Пермью и просьбу Уральского обкома партии, ЦК ВКП(б) 1 января 1919 года образовал партийно-следственную комиссию для подробного расследования причин сдачи Перми, поражения на уральском фронте, а также для скорейшего восстановления партийной и советской работы в районе действий третьей и второй армий. В состав комиссии ЦК ввел Дзержинского и Сталина. Комиссия прибыла на Урал.

Стоял холодный январь девятнадцатого. Но многим штабникам он показался жарче знойного июля. Работала партийно-следственная комиссия, выявляла причины трагического декабря. Докладывали комиссии и армейские чекисты — Бокий, Самсонов, Герцман и Коростин. Они приводили конкретные факты засорения штаба армии белогвардейскими офицерами и другими сомнительными людьми, которые через машинистку узнавали распоряжения командования.

Как. младший по занимаемой должности, Андрей докладывал последним. Он рассказывал об эвакуации застрявших в Перми эшелонов, об участии работников отдела в схватке с врагом непосредственно на передовой линии фронта, об укреплении дисциплины и воспитании молодых чекистов. Дзержинский не перебивал, слушал внимательно.

— Все это хорошб, — похвалил Феликс Эдмундович. Известно было, что на похвалу председатель ВЧК был довольно скуп. — Но одно мне пока не ясно…