Солдаты без оружия - [31]
— …он, стерва, на чердаке, значит. А пушка наша приотстала. Минометом бы, так нету. А он косит. Тогда я связку гранат с собой — и по водостоку, по водостоку. Он из оконца садит, а мне что? Дополз, значит, до трубы. Жжух туда связку и кубариком с крыши. Успел в кусты прыгнуть, а надо мной кирпичи летят. А крыши-то и нету… Ну, вот и меня маленько коснулось…
— Попить бы… попить бы, — донеслось от другого дерева.
— Лепик! — позвал Сафронов, заметив в тамбуре знакомый крутой затылок.
— Мигом, стал быть, — отреагировал санитар.
Но, пока он возился, пока поворачивался, произносил свое «стал быть», Супрун уже успел подать воды.
«Неуклюж он, — подумал Сафронов. — «Стал быть», «стал быть». Старается, а не получается. Поменять бы его надо».
Зато Стома ходила возле лежачих, как королева. Любу Сафронов заставил отдыхать, а этой, покрепче, доверил дежурство. В белом отглаженном халате (когда и где успела?), в белой, красиво повязанной косынке Стома выглядела еще стройнее и величавее, чем всегда.
— Вот что, — обратился к ней Сафронов, — маркировать только тяжелых будем. Имейте под рукой одни красные жетоны. Главное — тяжелых не упустить…
— Так мы и работали, — отозвалась Стома и удостоила его улыбкой.
Сафронов выглянул из тамбура, спросил находящихся на улице раненых:
— Кто хочет в палатку?
— Не-е, — ответил кто-то один за всех. — Мы на воле побудем.
— Ну, смотрите, — сказал Сафронов. — Места есть.
Он велел Кубышкину спать, а сам направился было к операционной, да на полдороге остановился, решил не дразнить гусей, вернуться.
«Действительно, нужно поспокойнее, — внушал он себе. — Они тоже не сидят сложа руки. Это верно».
Отправив группу легкораненых с санитаром в перевязочную, он прислонился к дереву, стоящему напротив палатки, задумался.
Ночь была звездная и теплая. Березы серебрились под луной, и в лесу совсем не было темно. Сафронову вспомнились ленинградские белые ночи, чем-то похожие на это березовое свечение, и свое тогдашнее тягостное ощущение нелепости происходящего, когда фашисты с Вороньей горы в такие вот чудные ночи обстреливали город.
«А теперь? А сейчас?» И тут он подумал, что так закрутился за последние дни, что, пожалуй, ничего не чувствовал, кроме недовольства медлительностью хирургов и своей беспомощностью.
«Возможно, утрясется. Или я привыкну к укоряющим и просящим взглядам?..»
Он был настроен благодушно. Светлая ночь располагала к спокойствию, к тихому раздумью. От стволов на землю падали тени. Ими было покрыто все вокруг, как будто перепутались ступени многочисленных лестниц, которые звали и влекли в таинственное и незнакомое.
Его внимание привлекли шуршание брезента и неотчетливые голоса. В тамбуре полуночничали санитары, доедали поздний ужин. Он видел курносый профиль Лепика. Солдат ел, зажав котелок меж ног, и перебрасывался словами с кем-то из товарищей. Закончив есть, он утер губы кусочком хлеба, сунул его в рот и старательно прожевал.
«А может, не стоит его менять? — сочувственно подумал Сафронов. — Приживется — поднатореет».
Унесли к хирургам последнего тяжелого.
Вернувшись, санитары сели у входа в сортировку, прямо на землю. Засветились два огонька. Третий не курил. Сафронов вспомнил, что не курит Лепик.
Некоторое время стояла тишина. Такая тишина, что был слышен стон, доносящийся из госпитальной палатки.
«Наверное, после наркоза кто-то в себя приходит», — догадался Сафронов.
По небу чиркнула звезда, как отсыревшая спичка. Сверкнула, отлетела в сторону и не загорелась.
«Может, и там, как в воде, отражается то, что происходит здесь, на земле?» — подумал Сафронов и усмехнулся этой мысли, напомнившей детство.
Неожиданно послышался голос, до того тихий и мягкий, будто он исходил издалека, а не от палатки, стоявшей в десяти метрах от Сафронова.
пел Лепик. Это было ясно. Остальные продолжали курить.
пел как-то по-особенному — не голосом, а душой.
А может, эта редкая тишина, наступившая неожиданно, звездная ночь, березовый лес усиливали впечатление.
Сафронов затаился, стараясь не выдать своего присутствия.
Теперь уже второй, более грубый голос осторожно поддержал песню. И тотчас к ним присоединился третий, высокий и протяжный:
Голоса сливались, сплетались, будто свивали невидимую звенящую нить.
стонал первый голос. И на этот стон невозможно было не откликнуться:
Песня точно проходила через Сафронова. Будто и он участвовал в ней — не голосом, а сознанием, сердцем.
Он представлял картину, все отчетливо видел перед собой. И эти сады. И эту речку. В юности Сафронов участвовал в шлюпочном походе по рекам Сибири. Однажды они проснулись и увидели, как восходит солнце прямо над водой, меж далекими лесами. И тогда именно, так им показалось: река бежит прямо к солнцу.
«Не так, не так, — запротестовала душа Сафронова. — Это ж временно. Это не безысходность, а вынужденность. Через это нужно пройти. Конечно, не все мы вернемся, но это не от нас…»
Повесть Владимира Яковлевича Дягилева «Доктор Голубев» посвящена людям благородной профессии — советским медикам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаемый вниманию читателей сборник состоит из воспоминаний старых, заслуженных чекистов, рассказывающих о своей работе в органах государственной безопасности, а также из документальных повестей и рассказов ленинградских писателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Весенний снег» (1969) — первая книга тетралогии «Море изобилия», главного литературного труда Юкио Мисимы (1925–1970), классика японской литературы XX века.Основу сюжета тетралогии Юкио Мисимы «Море изобилия» составляет история, реально воплощающая буддийскую концепцию круговорота человеческого существования. Переселение души, возрождение в новой телесной оболочке юноши по имени Киёаки, умершего в двадцатилетнем возрасте, наблюдает всю свою долгую жизнь его одноклассник и друг Хонда.Киёаки с детства знает Сатоко — дочь придворного аристократа, в семье которого он воспитывался.
Новый мир. – 1995. – №6. – с. 233 – 243.
Повесть возвращает нас к героическим дням Великой Отечественной войны. Действие происходит на территории Чехословакии в 1944 — 1945 годах. Капитан Александр Морозов в составе партизанской бригады участвует в Словацком национальном восстании, затем в освобождении Чехословакии Советской Армией. Судьба сводит его с чешской девушкой. Молодые люди полюбили друг друга. Книга рассчитана на массового читателя. Рецензент В. Н. Михановский.
Воспоминания генерал-лейтенанта В.В. Марушевского рассказывают о противостоянии на самом малоизвестном фронте Гражданской войны в России. Будучи одним из создателей армии Северной области, генерал Марушевский прекрасно описал все ее проблемы, а также боестолкновения с большевиками. Большое внимание автор уделяет и взаимодействию с интервентами, и взаимоотношениям с подчиненными.
В оперативном руководстве партизанским движением огромную роль сыграла радиосвязь. Работая в тяжелейших условиях, наши связисты возвели надежные радиомосты между Центральным штабом и многочисленными отрядами народных мстителей, повседневно вели борьбу с коварными и изощренными происками вражеских радиошпионов. Об организации партизанской радиосвязи, о самоотверженном труде мастеров эфира и рассказывает в своих воспоминаниях генерал-майор технических войск Иван Николаевич Артемьев, который возглавлял эту ответственную службу в годы Великой Отечественной войны.
Фронтовая судьба кровно связала писателя со Смоленщиной. Корреспондент фронтовой газеты Евгений Воробьев был очевидцем ее героической обороны. С передовыми частями Советской Армии входил он в освобожденную Вязьму, Ельню, на улицы Смоленска. Не порывал писатель связей с людьми Смоленщины все годы Великой Отечественной войны и после ее окончания. О них и ведет он речь в повестях и рассказах, составляющих эту книгу.
В книге рассказывается о партизанском отряде, выполнявшем спецзадания в тылу противника в годы войны. Автор книги был одним из сотниковцев – так называли партизан сформированного в Ленинграде в июне 1941 года отряда под командованием А. И. Сотникова. В основу воспоминаний положены личные записи автора, рассказы однополчан, а также сведения из документов. Рекомендована всем, кто интересуется историей партизанского движения времен Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.