Солдаты без формы - [16]
А между тем во всех долинах, в окружающих город горах продолжали свое наступление партизаны.
Забастовка закончилась через два дня, 8 марта, по сигналу, поданному подпольным забастовочным комитетом.
Подводя итоги; можно сказать, что рабочие массы Турина дружно и сплоченно ответили на призыв к борьбе. Отдельные проявления нерешительности и капитулянтства, имевшие кое-где место, объяснялись отсутствием необходимых личных качеств рабочих вожаков, еще не закаленных в огне открытой борьбы. Однако, несмотря на это, массовая политическая забастовка удалась. Она явилась пробой наших сил и организованности. Народ с энтузиазмом приветствовал действия ГАП. Освободительную борьбу, которую ведут партизаны, теперь все население считает своим кровным делом. Между населением, передовыми рабочими и сражающимися партизанами нет больше разрыва. Таковы признаки, свидетельствующие об успехе.
Вот что писала, между прочим, газета «Нью-Йорк таймс» в номере от 9 марта 1944 года в статье под заголовком «Восстание итальянских рабочих»:
«В оккупированной Европе никогда еще не происходило такой массовой демонстрации, которую можно было бы сравнить с восстанием итальянцев. Это — кульминационная точка кампании саботажа, местных забастовок и партизанской борьбы. О борьбе в Италии мир знал меньше, чем, например, о движении Сопротивления в других странах. И это потому, что Северная Италия, где развернулись эти события, была отрезана от остального мира более, чем любая другая страна. Всеобщая забастовка убедительно показала, что итальянцы, будучи безоружны и находясь под двойным игом, сражаются храбро и самоотверженно, когда у них есть за что сражаться».
Мы тоже порядочно потрепали нервы, и командование решило дать нам несколько дней отдыха в горах. Уезжают все. Я, однако, не выходя из дому, еще задерживаюсь в Турине.
Утро 9 марта. Дома, один, я спокойно слушаю радио. Вдруг слышу: кто-то стучит в дверь. Но никто, кроме Барка, не знает моего адреса. Быстро обдумываю, что предпринять. Снаружи продолжают стучать, потом кричат: «Откройте! Откройте!»
Я перебираю в уме возможности бежать. Выпрыгнуть из окна нельзя, а другого пути нет. Тогда я бесшумно подхожу к двери, одним рывком открываю ее и вскидываю автомат. Я чуть было уже не нажал на спусковой крючок, но вовремя остановился. Передо мной незнакомый человек в штатском. Оказавшись так неожиданно перед дулом автомата, он отшатывается в таком испуге, что даже лишается дара речи. Наконец, немного оправившись от страха, он спрашивает меня:
— Кто вы? Я — хозяин этой квартиры.
Я облегченно вздыхаю, опускаю автомат и стараюсь успокоить его:
— Не бойтесь, я не преступник.
Затем прошу его войти, но он все еще дрожит от страха. Потом вдруг, словно сорвавшись с цепи, кричит:
— Это мой дом! Что вам здесь нужно? Мой друг предал меня! Что будет, если полиция узнает, что я укрываю гаписта!.. У меня — жена и дети, я не хочу рисковать!
Сразу видно, что это трусливый человек. Из его бессвязных выкриков мне с трудом удается понять, что он, выехав из города, поручил квартиру приятелю. Он, конечно, никак не мог предполагать, что его дом станет штаб-квартирой партизан. Я обещаю ему, что вскоре уеду, и как только остаюсь один, сразу же складываю в чемодан все свои пожитки и оружие и немедленно ухожу. Лучше не доверяться.
Немного спустя я подхожу к дому, где живет наш техник и где я могу остановиться перед тем, как отправиться на несколько дней в горы. Днем у меня свидание с Барка. Рассказываю ему историю, в которую я попал, и он, представив себе испуг хозяина дома, заливается смехом. Барка обещает мне, что, пока я буду в горах, он побеспокоится о том, чтобы устроить меня в какой-нибудь хорошей семье.
В тот же день вместе с Инес я тоже уезжаю в Бардже. Там уже находятся Ди Нанни, Валентино и Бравин. Марио остается в Турине — ему еще нужно понаблюдать за некоторыми объектами. В поезде случайно встречаюсь с товарищем Каприоло[17], с которым мне довелось познакомиться еще в 1940 году. Беседуя с ним, разве мог я себе представить, что ему так скоро суждено героически погибнуть.
Стоял туманный и сырой день. Я чувствовал себя страшно усталым. В глубине души я был доволен, что смогу пару дней отдохнуть.
Приехав на место, я сразу же отыскал Комолло (Пьеро), Джолитти (Антонио) и Колайянни (Барбато). Какое новое и радостное чувство охватило меня, когда я, ничего и никого не опасаясь, пошел по деревенской тропинке! Какое блаженство ощущать на лице горный ветерок, бодрящий и приятный после долгих месяцев, проведенных в душном городе!
Оба мои товарища хотят в первую очередь узнать о том, как прошла забастовка и что сделали гаписты. Затем заходит речь о действиях партизанских отрядов в их районе. В декабре так называемое правительство Салó[18], послало в эту зону солдат, танки и самолеты, чтобы уничтожить силы «повстанцев» в этих долинах и, таким образом, покончить раз и навсегда с партизанским движением. Барбато сообщает мне, что в этих операциях в бой против наших людей были брошены лучшие войска противника, самые опытные и беспощадные. Более трех тысяч немецких и итальянских фашистов пытались добиться успеха, но, несмотря на их яростные атаки, партизаны продолжали героически сражаться, и фашисты по-прежнему были далеки от достижения своих целей.
