Солдатская доблесть - [7]

Знал по газетам о зверстве гитлеровцев на советской земле. Прочитанное, услышанное по радио, из уст командиров, политработников острой болью пронизывало сердце, звало в бой.

Командиры говорили: «Тяжело в ученье, легко в бою». Не представлял Бахрам, как это легко будет в бою.

Познания пришли позже, когда полк прибыл на Волховский фронт. Здесь он испытал горечь отступления, видел слезы женщин и детей, скорбно глядевших вслед отходившим войскам, видел смерть; по болотам, берегам озер и рек лежали трупы, видел, как редели ряды полка, видел, как почтальон уносил обратно с передовой целую сумку треугольных конвертов: адресат выбыл…

Под Синявином ранило Бахрама. Пришла пора, и своей кровью полил он землю-мать. Ненависть к захватчикам, извергам, злодеям переполнила душу и сердце красноармейца. Нет, не знают в Самарканде, что такое фашисты, только здесь их можно познать в полной мере! И еще он понял, что такое «тяжело в ученье, легко в бою». Опыт пришел к нему через кровь, через смерть товарищей, через тяжкий солдатский труд.

Окреп Бахрам, в плечах раздался, руки — железо, легче стал переносить холод, глаз метче стал. Главное, в эти опасные, трудные дни с ним рядом боевые товарищи, а на войне друг — это брат. Хлеб делят пополам, сон тоже пополам, письма читают вместе, в атаку ходят вместе, кровь проливают вместе, живут и погибают тоже вместе…

За «языком»

Вторую ночь не удается поиск — бесшумная разведка с целью захвата пленного — «языка».

Дивизионные разведчики наткнулись на минное поле, обнаружили себя. Фашисты утроили бдительность. Но командир дивизии приказал взять «языка» именно на этом участке фронта — около местечка Красный бор, под Ленинградом.

Разведчики, сгрудившись вокруг командира роты, вот уже больше часа по карте изучают местность у села. Особенно вглядываются они в подходы с юга к поселку, где перелесок, большой овраг, где за траншеями и колючей проволокой гитлеровцев обозначены огневые точки.

…Пятьсот метров заснеженного поля отделяют траншеи наших войск от врага. За «ничейной» полосой, на подступах к обороне гитлеровцев минное поле, дальше — лес. Что там в лесу? Какая система огня? Где артиллерийские и минометные батареи? Каково моральное состояние врага? Прибыли ли подкрепления?

Чтобы получить полные ответы на эти вопросы, нужны «языки». Но опять, какие они будут? Вопросы немалые, тут хорош был бы и один «язык» — штабной офицер чином повыше. Но где и как его взять?

Взвесив все «за» и «против» было решено — разведка боем. Бой начать внезапно, дерзко, с артиллерийской подготовкой, ошеломить противника, вынудить его раскрыть систему огня, уточнить резервы и «под шумок» прихватить «языка». Выполнить эту задачу поручили роте разведчиков Бахрама Равшанова.

Еще ранее было установлено, что с наступлением темноты гитлеровцы проводят смену нарядов, ужинают, не ожидая активных действий со стороны наших войск. Именно это время и было определено для внезапного нападения. Разведрота четыре дня тренировалась во взаимодействии с частями обеспечения. Наконец, командир роты отобрал сорок человек для ночной атаки. Сильных из сильных, смелых из смелых, расчетливых из расчетливых разведчиков…

Операция готовилась в глубокой тайне. Старшина роты, доложив о боевой готовности бойцов, хотел еще что-то сказать, потом замялся. Командир разведроты подбодрил его: «Говори, говори».

— Пошлите меня с группой захвата, — просяще проговорил старшина Стрельников. — Она действует в центре, выполняет глазную задачу — врывается в расположение противника и в рукопашной захватывает «языков». Вот эту задачу поручите мне. Сам подберу ребят, заместителем возьму Равшанова. Парень смекалистый, смелый, решительный… Еще возьму ребят-комсомольцев с хорошей хваткой разведчиков — «языки» будут на подбор!

Командир роты задумался: возглавить группу захвата он уже поручил командиру взвода — младшему лейтенанту, только прибывшему из училища. Помолчал, помолчал и неожиданно произнес: — Быть по-твоему, старшина, уговорил! Собирай группу!

Довольный, старшина пулей вылетел из землянки командира.

— Борис! — крикнул он, увидя в ходе сообщения Равшанова (Бахрама фронтовые товарищи звали Борисом). — Борис! Поздравляю!

— С чем?

— С хорошей работенкой!

— А с кем иду?

— Со мной.

— Согласен!

— Тогда поговори со своими земляками!

В разведроте было еще три бойца из Коканда. Выпадет минутка свободная, сядут земляки по-восточному, дом далекий вспоминают, обсуждают последнюю вылазку…

— А я уже говорил с ними, — ухмыльнулся Бахрам.

— Говорил?

— Говорил!

— Все в порядке? Задачу разъяснил?

— А как же! Заверили, действовать будем так, чтобы боевая слава наша дошла до Ферганы, чтобы там сказала: «Молодцы джигиты наши!»

Последний отдых перед боем… Стемнело. Сорок разведчиков в белых халатах, соблюдая осторожность, мелкими группами миновали по проходам свое минное поле, перешли небольшую балку с низким кустарником, заняли намеченный рубеж для атаки. Теперь оставалось одно: ждать сигнала.

Затаившуюся тишину взорвал артиллерийский залп: начался мощный артналет. Огненные смерчи взрывов выросли у вражеских траншей. Со всех сторон заговорили пулеметы. Ракеты рассекали небо, вырывая из темноты ночи кустарник, лес, поле, покрытое снегом, овраг… Враг основной огонь сосредоточил по правому флангу: этот участок закрыла дымовая завеса, и фашисты, видно, решили, что главная опасность грозит оттуда.