Солдат - [7]

подчиненных ему солдат и офицеров, о чем наглядно свидетельствует хотя бы опыт его командования войсками в Корее.

Книга публикуется с незначительными сокращениями. Исключены места, не представляющие интереса для советского читателя.

Генерал-майор М. А: Мильштейн

ПРЕДИСЛОВИЕ

Впервые я встретился с генералом Риджуэем в Китае, где он служил еще в чине капитана, а позже в пехотном училище в Форт-Беннинге мне довелось близко познакомиться с ним. В 1939 году, когда я был переведен в Вашингтон, он работал в генеральном штабе. В мае 1939 года Риджуэй вошел в состав возглавлявшейся мною военной миссии в Бразилии.

Во второй половине января 1942 года Риджуэй был назначен командиром знаменитой 82-й воздушно-десант-нои дивизии, которая прославилась в период нашего вторжения во Францию; позже, во время ожесточенного сражения в Арденнах, он командовал 18-м корпусом.

Генерал Риджуэй прочно вошел в историю как выдающийся боевой командир. Стремительное наступление его армейского корпуса к Балтике на заключительном этапе войны в Европе произвело громадное впечатление даже на тех, кто был прекрасно осведомлен о быстро развивающихся событиях тех дней. Проведенную им кампанию в Корее можно назвать классической с точки зрения индивидуального руководства. Огромную работу провел он, будучи верховным главнокомандующим вооруженными силами НАТО. Назначенный затем на должность начальника штаба армии, Риджуэй достиг высшей ступени своей блестящей военной карьеры.

Я не читал рукописи его книги, но уверен, что все написанное им — правда.

Джордж. К. Маршам

ГЛАВА 1 БОЕВОЙ ПРЫЖОК

Медленно сгущались сумерки ясного июньского дня, когда я в полном боевом снаряжении тяжело взбирался по трапу самолета, который должен был доставить меня во Францию. Прежде чем войти в кабину самолета, я повернулся и бросил прощальный взгляд на простирающуюся вокруг равнину Средней Англии, покрытую ярко-зеленой весенней порослью. Весь аэродром был забит запыленными самолетами 52-го транспортно-десантного авиационного командования, на которые погружался личный сбстав 82-й-воздушно-десантной дивизии, — 6000 полностью снаряженных парашютистов. Для многих нз них, участников воздушно-десантных операций на Сицилии и в Италии, это не было в новинку, а мне было непривычно, хотя и я совершал, раньше учебные прыжки с парашютом, а в наземных боях в Сицилии и Италии сражался рядом с десантниками. Однако мне-ще не приходилось разделять Сними своеобразные ощущения ночных выбросок. Стремительно падаешь с самолета в бездонную пропасть, затем медленно спускаешься, беспомощно болтаясь под куполом парашюта, и, наконец, в полной темноте достигаешь земли, где за каждым кустом чудится до зубов вооруженный враг…

Этого я еще не испытал и теперь приготовился стойко перенести все трудности, как те, кому ежечасно приходится закалять свою волю перед лицом неведомых опасностей. В дни бесконечных тренировок, пока я готовил свои закаленные войска к новым целиким испытаниям, у меня не оставалось времени для самоанализа, для грустных мыслей о том, что мне готовит судьба.

Заняв свое место в кабине самолета и крепко затянув привязные ремни, я почувствовал облегчение. Все, что нужно было сделать, сделано, и теперь я готов лицом к лицу встретить любую опасность. С этого момента в моей душе уже не осталось места воспоминаниям о прожитых счастливых днях и робким ожиданиям предстоящих невзгод; душа моя была спокойна, мысли ясны, настроение почти радостно.

Казалось, и окружавшие меня люди становились тем спокойнее, чем выше мы поднимались, чтобы пристроиться к воздушной армаде, направлявшейся во Францию. Я посмотрел на часы: было 10 часов вечера 5 июня 1944 года — канун дня Д[1] Для солдат 82-й воздушно-десантной дивизии битва за Нормандию началась на полсуток раньше часа Ч[2].

Самолеты летели громадным клином, похожим на гигантский наконечник стрелы. Над Англией было еще совсем светло, а на востоке, за Ла-Маншем, чернели тучи. Через два часа опустилась ночь, и под нами замелькали желтые вспышки выстрелов немецких зениток, расположенных на островах. Мы следили за ними с любопытством и без страха, как высоко летящая утка смотрит на охотника, уверенная, что она недосягаема. Люди сидели спокойно, погруженные в свои думы. Изредка они перебрасывались шутками, и тогда раздавался громкий смех. Но нервное напряжение и холод наружного воздуха, врывавшегося в открытую дверь, сказывались на всех.

В плотном строю армада тяжелых самолетов приблизилась к побережью Франции. Я сидел на боковой скамье напротив открытой двери. Даже с высоты 500 метров было видно, как бурлит море и маленькое сторожевое судно — один из плавучих маяков нашей армады — то и дело ныряет своим огоньком в пучину. На берегу огней не было, но при слабом свете восходящей луны я различил — внизу ферму с клочком обработанной земли. Помню, я подумал, какими мирными кажутся этот дом, и изгородь, и тропинка, и маленькие ручеек, посеребренный лунным сиянием. Если бы не гул наших моторов, наверное, можно было бы услышать лай собак и предрассветный крик петуха.

С глубоким удовлетворением наблюдал я за четким полетом нашего огромного воздушного каравана, растя нувшегося так далеко, что концц его не было видно. Через несколько минут мы вдруг вошли в густое, клубящееся облако. В одно мгновение вес самолеты погрузились во мглу, пропали даже бортовые огни. Наш самолет начало бросать во все стороны, и я представил себе состояние пилотов, мужественно ведущих самолеты по заданному курсу: ведь они хорошо знали, какая смертельная опасность подстерегает их в случае столкновения в воздухе.