Соль - [13]

Торк играл и в других группах, сейчас даже названий не вспомнить… пробовал панк-рок, фьюжн, даже попсу… только не кантри! Выступал в барах, художественных галереях, на вечеринках и у друзей; играл на свадьбах, мальчишниках… в любом месте, где можно было найти розетку для усилителя.

Потом завел дружбу с ребятами из Нью-Йорка. Образовалась группа «Плей-лауд». Торк всегда играл как можно громче и в новых приятелях нашел настоящих единомышленников. Исполняли они эдакий эстетский хэви метал, наряжались в живописные лохмотья, точно попавшие на сборище дадаистов герои фильма «Безумный Макс».

Солист, Джимбо, придумывал наряды вместе со своей девчонкой: гитариста наряжали в полосатые лосины и трико с перьями, Торка облачили в кольчужную рубаху с кожаным поясом, а на голову ему нацепили не то шишик викинга, не то хоккейный шлем. Вид у них был безумный, но ужасно забавный; вскоре группа добилась некоторой известности и начала понемногу зарабатывать.

Торк бросил школу за месяц до выпускного и больше учиться не стал. Рок-музыканту диплом не нужен. Но Джимбо грезил о славе и через год ушел из группы и уехал в Голливуд. Мечтал стать звездой экрана. Хотя из «Плей-лауд» так ничего путного и не вышло, опыт работы в группе создал Торку некоторую репутацию в узких кругах ценителей, и теперь он считался начинающим талантом. Вскоре после того, как Джимбо ушел в дальние дали, Торк попал на кастинг к Стиву и Бруно — в группу, которой уготовано было стать мегауспешным проектом: «Метал-ассасин».

Двадцать три года рока пролетели как один миг. И вот Торк сидел на пляже на Пхукете, гадая, куда, в жопу, подевалась жена.

Появление менеджера отеля, высокой привлекательной француженки по имени Кароль Дюшамп, помешало его размышлениям.

— Мсье Генри? Можно с вами поговорить? Насчет вашей жены.

Глава 8 Лос-Анджелес

Джон Хайдеггер аккуратно подъехал на новеньком «мерседесе-купе» к персональному месту на парковке: имя владельца было выведено серебристыми буквами на кирпичной стене; и тут зазвонил мобильный. На экране загорелся невообразимо длинный ряд цифр. Стоит ли отвечать на звонок… Хотя не так-то много людей знают его личный номер.

— Хайдеггер.

Ответ донесся не сразу. В трубке что-то шуршало, будто призрачное эхо из глубин времени и пространства, статические помехи на линии (голос звонившего метнулся в космос, ударился о спутник и отразился в другую часть света).

— Алло!

Джон опустил козырек и взглянул в зеркальце. Кучу денег заплатил за виниры, самые лучшие, но до сих пор не мог привыкнуть, что это — его собственные зубы. Стоматологи обещали ему чувство небывалой уверенности в себе и нисколько не приврали. Посмотришь на отражение в зеркале, и кажется, что украл сверкающую улыбку знаменитого актера, ну, того, который вечно лыбится и болтает о сайентологии.

Вновь послышался белый шум, а потом слабый голос, как из эхокамеры. Торк.

— Один миллион. Наличными. Очень важно! Скорее!

Джон заметил противный длинный волос у переносицы: бровь точно спятила, жесткая спираль повисла над дужкой дизайнерских очков. Старость — это так мерзко! Собственные волосы восстают против тебя, лезут из ноздрей и ушей, кустятся на бровях, выпадают на затылке, зато растут на спине и на шее. Дважды в месяц приходится делать эпиляцию, чтобы не превратиться в снежного человека! (Вот так и садовник борется с плющом в его саду, иначе тот оплетет весь дом на Голливудских холмах…) Джон ухватил и выдернул непослушный волос, убрал козырек на место.

— Зачем тебе столько денег? Бабы столько стоить не могут. Боже правый, это всего лишь Таиланд! — С другого конца света донеслись невнятные вопли. — Торк, дружище, связь ужасная! Скажи мне свой номер, через пять минут перезвоню.

Джон под диктовку нацарапал длиннющий номер (это сколько же цифр нужно набрать, чтобы дозвониться в Таиланд?). Целых три строчки в маленьком блокноте, который всегда лежал под рукой в машине.

Джону Хайдеггеру стукнуло шестьдесят два. Высокий и долговязый, он не мог просто выйти из своего игрушечного «мерседеса» — приходилось извлекать себя из салона в три этапа. Сначала он выбросил длинные ноги и осторожно коснулся тротуара, стараясь не шаркать подошвами туфель «Прада» (любимые красные носки сверкнули из-под черных брючин); потом хитро изогнулся, выставив наружу зад (Хайдеггер всегда стремился закончить этот маневр побыстрее, считая, что у него слишком толстые бедра); и наконец пригнул голову, шагнул назад и выбрался из машины. Неторопливо расправил рубашку, пиджак и брюки. На одежду уходит куча денег — ни к чему ее мять. Иногда он даже задумывался, не купить ли солидный автомобиль? Огромного железного коня, к примеру, «кадиллак-эскалейд», чтобы надо было забираться наверх — и никаких нагибаний и приседаний… Потом закрыл дверь и пошел прочь. Электронная начинка немецкой машинки отметила исчезновение хозяина и автоматически поставила «мерседес» на охрану. Замечательно!

Ленивой походкой Хайдеггер вошел в офис — броское, вызывающего вида здание. Это был бывший завод, перестроенный чрезвычайно дорогим архитектором-модернистом, обставленный редкой датской мебелью и украшенный ценной коллекцией работ современных японских живописцев. Кивнул личному секретарю.